Империя должна умереть - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Зыгарь cтр.№ 204

25 сентября трое послов стран-союзниц (Британии, Франции, Италии) сообщают Керенскому, что они прекращают какие-либо поставки в Россию до тех пор, пока она не гарантирует боеспособность своей армии. Тогда же начинают бастовать железные дороги, фактически надвигается экономический коллапс. Предстоящая зима обещает обернуться голодом и еще более страшными потрясениями, по сравнению с «хлебными бунтами» 1917 года.

Бесконечные политические дебаты всем надоели, но продолжаются: по инициативе Керенского в Александринском театре собирается «Демократическое совещание». Эти разговоры не приводят ни к каким переменам, выборы в Учредительное собрание так и не проведены, вместо реального органа власти собираются дискуссионные клубы без каких-либо полномочий, целей и ответственности. Именно в эти дни в прессе впервые появляется неологизм «дерьмократы», который станет популярен в России 80 лет спустя.

Демократическое совещание заседает две недели и избирает из своих рядов предпарламент – просто большинству участников надоедает каждый день ходить в Александринский театр, и они делегируют 15 % своего состава продолжать дискуссию.

Когда происходят выборы делегатов, большевики объявляют, что от них в Александринский театр делегируются Ленин и Зиновьев. Скорее всего, это проверка – ведь оба лидера до сих пор в розыске. И действительно, Керенский объявляет, что Ленин должен быть арестован немедленно, как только он появится в театре.

Церетели верит, что предпарламент может спасти Россию от большевиков: вместе с кадетом Владимиром Набоковым они пишут проект конституции. Набоков вспоминает, что Церетели в эти дни все время говорит об угрозе прихода к власти большевиков. «Конечно, – говорит он, – они продержатся не более двух-трех недель, но подумайте только, какие будут разрушения! Этого надо избежать во что бы то ни стало».

Однако в начале октября Церетели внезапно бросает все и уезжает из столицы в Грузию – повидать семью, которую он не видел десять лет.

Владимир Ильин, он же Ф. Ф. Ивановский, Владимир Ульянов или Николай Ленин, живет в Финляндии. Местные власти его оберегают, но он не находит себе места. Новости ему не нравятся, он считает, что большевики должны быть активнее, брать власть, готовить новое восстание. Он постоянно пишет в Петроград Троцкому и остальным товарищам, обвиняя их в бездействии, требует бойкотировать «предпарламент».

В точности повторяется ситуация начала марта – все самые важные события происходят в столице, а Ленин заперт далеко в глуши. Только на этот раз его не пускают обратно не границы, а страх. Он в розыске, ЦК партии решил, что Ленина надо беречь и возвращаться ему опасно. Ленин в бешенстве, возмущен решением ЦК, последними словами проклинает товарищей, особенно Троцкого – но ехать не решается.

Партией большевиков руководят два Льва, Каменев и Троцкий, оказавшиеся весьма эффективными менеджерами. Усилиями Каменева большевики возглавили борьбу петроградских рабочих против корниловского путча. Благодаря красноречию Троцкого большевикам удалось взять под свой контроль Петросовет. Впереди – созванный большевиками Второй съезд Советов, который сделает влияние большевиков еще более прочным. Никакого вооруженного восстания не нужно, уверен Каменев и многие другие, оно только все погубит.

Под влиянием писем Ленина Троцкий объявляет, что большевики покидают предпарламент. Но Ленину этого мало: он боится, что момент будет упущен. В одной газете он прочитал, что англичане могут заключить сепаратный мир с немцами, в другой – что Керенский нарочно планирует сдать Петроград немцам, чтобы те расправились с революционерами. Это значит – надо действовать.

В конце сентября Ленин не выдерживает и срывается из Хельсинки в Выборг, что вдвое ближе к Петрограду, но еще Финляндия. Туда к нему приезжает старый друг Александр Шотман и рассказывает о тяжелом экономическом кризисе. Никто не знает, как из него выйти, и среди большевиков нет специалистов, способных управлять государством в такой момент, говорит он.

«Абсолютная чепуха! – кричит Ленин. – Любой рабочий может стать министром, поучившись этому ремеслу несколько дней. Никаких особых способностей тут не требуется. Не надо даже вникать в механизм работы государственной машины. Эту функцию будут выполнять специалисты, которым придется на нас поработать!»

«Мы напечатаем новые купюры на типографских станках, на тех, что печатают газеты, – говорит Ленин. – Через несколько дней у нас будут миллионы новеньких банкнот. И вообще, это дело специалистов. Не стоит даже это обсуждать».

По его плану, нужно взять власть и выпустить декреты, которые расположат к большевикам народ: объявить мир, чтобы на их сторону перешла армия, отобрать земли у помещиков, чтобы завоевать крестьян, фабрики отдать рабочим. «И кто тогда захочет пойти против нас?» – улыбается Ленин. Шотман уезжает в Петроград, Ленин остается в тихом провинциальном Выборге писать инструкции.

Петроград будоражат слухи о том, что в город вот-вот войдут немецкие войска. Газеты пишут, что император Вильгельм посетил Ригу, сходил в православный собор и поставил там свечку за здравие императора Николая II. Солдаты шутят, что скоро «Василий Федорович» (прозвище кайзера Вильгельма) будет ставить свечки и в питерских храмах.

Угроза сдачи города немцам становится любимым риторическим приемом Троцкого. Во всех своих речах он теперь называет Керенского главой «правительства национальной измены», замыслившего вместе с немцами контрреволюционный переворот. Он знает, что подобных планов у Керенского нет, это лишь осознанная и эффектная клевета.

Любопытно, что в сентябре и октябре 1917 года большевики обвиняют Временное правительство во всем, что спустя несколько месяцев сделают сами: в намерении сорвать Учредительное собрание, стремлении восстановить смертную казнь, в желании перенести столицу из Петрограда в Москву. Они говорят, что экономическая политика Керенского ведет к голоду и разрухе.

Разговоры о надвигающемся перевороте у всех на устах. Большевики еще не начали планировать свой переворот, а Петроград обсуждает, когда он случится. Борис Савинков беседует в гостиной Гиппиус с недавним министром вероисповеданий Карташевым. Савинков планирует издавать казачью газету, хочет собрать вокруг себя казаков, чтобы продолжить борьбу с большевиками. Карташев говорит, что надо создавать «правый» политический блок, который объединил бы и кадетов, бывших монархистов, и промышленников, и офицеров. Гиппиус размышляет о том, какой нужно написать резкий и краткий манифест – против большевиков от молчаливой интеллигенции: «Ввиду преступного слабоволия правительства… – начинает она и сразу передумывает: – Это опять только слова. Ни черта не выйдет». Общественное мнение жаждет твердой руки, диктатуры, которая наведет порядок. «Все грезят о штыке», – признает Гиппиус.

Еще до корниловского путча газеты начали писать о контрреволюционном перевороте и реставрации монархии. В начале августа, реагируя на эти слухи, Временное правительство приказало заключить под домашний арест великих князей Михаила (брата царя) и Павла (дядю).