Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Буторов cтр.№ 40

В России, как и во многих других странах Европы того времени, высокое искусство театра стало частью придворного ведомства; появились театральные чиновники — высшие и низшие, смотревшие на волшебство театрального действа исключительно с точки зрения исполнения входящих и сочинения исходящих бумаг. В театре завелась обычная бюрократическая рутина. Николай Борисович постарался театральную бюрократию упорядочить, а театральному действу придать новый блеск, благо с искусством европейского театра и новейшим театральным репертуаром был хорошо знаком. Заодно князь взялся за упорядочение и театрального бюджета, что оказалось много тяжелее придания блеска исполнителям.

К руководству Императорскими театрами Юсупова призвали сразу два Их Величества — случай и императрица Екатерина Великая. Виною же всему стала одна миловидная барышня, влюбленная в театр и одного грузина, а равно и ее многочисленные великосветские поклонники. Звали барышню Лизанька Уранова; в театральную историю она вошла в качестве Елизаветы Сандуновой — актрисы красивой, но быстро сошедшей со сцены, «без перехода». В истории Москвы, как легко догадаться, ее имя запечатлелось более фундаментально, ибо Лизанька явилась основательницей и владелицей половины знаменитых Сандуновских бань, занявших к началу XX столетия положение главных бань Белокаменной.

Миловидная, способная Лиза выступала на петербургской сцене. Не раз ее волшебный голосок раздавался со сцены придворного Эрмитажного театра. Сама императрица заслушивалась пением юной артистки. Однажды Лизанька после особенно удачной рулады, вопреки законам сцены, выдала из себя, точнее — из корсажа, письменную жалобу на имя Екатерины. После этого великосветские поклонники Лизанькиных прелестей от нее отстали, а некоторые, самые рьяные, даже откупились бриллиантовыми приношениями. В результате пали два директора Императорских театров, закулисным поклонникам Лизаньки благоволившие и с ними приятельстовавшие. На их место и был призван князь Юсупов.

Лизанька же по благословению царицы вступила в брак со своим милым — актером Силой Сандуновым, давним своим воздыхателем и автором исторической жалобы. Сочинять казенные бумаги жених умел отменно. Жаловался «на всех и на вся», позднее включив и жену в список своих врагов. Говорят, любовь зла… Актер Сандунов на самом деле являлся представителем захудалого грузинского дворянского рода. Спеси же и бахвальства у него хватало на несколько русских князей. Для дворянина той поры считалось крайне зазорным выступление на театральных подмостках, поэтому для приобщения к искусству полагалось родовое имя поменять. Господин Зандукели, такова была фамилия Силы Николаевича до вступления на сцену, принялся терзать жалобами и придирками нового директора — князя Юсупова. Он полагал, что теперь, после столь блистательной победы над театральными чиновниками, ему дозволено все. Николай Борисович являлся мастером закулисной интриги. Внешне князь соглашался со всеми требованиями господина Зандукели и держался с ним аристократически вежливо, как с равным. Правда, в свою очередь, через мелких служителей театральной администрации Юсупов постоянно придирался к мелочам же, без которых, как известно, дела не бывает, и тем самым довел Сандунова до того, что тот по своей инициативе попросил перевода в Москву, понятно, вместе с супругой.

«Портрет С. Н. Сандунова». Гравюра А. Осипова с рис. Ф. Кинель.

В Белокаменной Сила Николаевич опять принялся показывать свой характер. Теперь он воевал с собственной женой — других достойных противников уже не находилось. Поводом для скандалов служили весьма захудалые в те времена Сандуновские бани, которые актерская чета устроила на свои, точнее Лизанькины, сбережения. Супруги никак не могли поделить скудный доход от банного дела. Лизаньке, в конце концов, все это надоело, и она уехала назад в Петербург, где перешла на второстепенные роли — семейные передряги лишили ее и внешнего обаяния, и голоса. Ну а бани, пройдя через многие руки, наконец превратились во «дворец банного искусства» ^[140].

«Портрет Е. С. Сандуновой». Гравюра начала XIX в.

Сила Николаевич остался в Москве, где продолжил войну со всеми. Среди его врагов оказался и Московский Английский клуб, куда он возмечтал вступить в 1802 году. Клубное сообщество, зная его дурной нрав, дружно решило, что вполне достаточно видеть сего почтенного дворянина на сцене. Видеть его и делить с ним общество в клубе никто не хотел, равно как и участвовать в неизбежных скандалах с ним. На Английский клуб жаловаться господину Зандукели было уже некому, хотя так хотелось… Этот случай особо отмечен в клубной летописи — никто и никогда за два века существования Английского клуба так дружно не оказался забаллотирован, то есть не прошел по голосованию при попытке вступить в его члены.

12 февраля 1791 года Юсупов получил Рескрипт за подписью Екатерины II, в котором говорилось о его назначении начальником всех Императорских театров.

«Князь Николай Борисович!

Уволив нынешнего директора над театрами, управление оными поручаю вам, повелевая принять в свое ведомство как людей при зрелищах и музыке употребляемых, так и все к тому принадлежащее, и поступать на основании последовавших от Нас по сей части предписаний…

Екатерина, В Санкт-Петербурге, февраля 12-го» ^[141].

Лизанька Уранова стала всего лишь удобным поводом для смены руководства театрами. Хозяйство петербургских муз, прежде управляемое придворными мужчинами, оказалось донельзя запущенным. Как водится и в наши дни, театральные здания нуждались в ремонте, имелось много долгов, в том числе и по зарплате, а ведь театр при умелом руководстве вполне мог превратиться в постоянный источник доходов российской казны. Бывшие директора Н. А. Соймонов и А. В. Храповицкий оставили после себя 32 тысячи долгу — сумма по тем временам громадная. Актерам, особенно русской труппы, долгое время не выплачивали жалованья, и они вынуждены были постоянно «стрелять» в театральной бухгалтерии небольшие суммы, дабы элементарно не помереть с голоду. По представлению Николая Борисовича 17 мая 1791 года императрица подписывает Рескрипт о выделении на театр 100 тысяч рублей и 57 тысяч 500 рублей «на очищение долгов, от прежней дирекции по театрам и музыки оставшимся» ^[142].

Тогда же князь подает императрице записку об устройстве в Петербурге Итальянской антрепризы — он твердо придерживался того мнения, что только французской и русской драматических трупп для столицы явно недостаточно. И уже в 1793 году начинает давать спектакли созданная усилиями Юсупова Итальянская комическая опера (Opera Buffa) — представлявшая высшие достижения итальянской оперной сцены той поры. Полноценной, чисто русской оперной труппы в то время в Петербурге не имелось, равно как и вообще в России. Национальный музыкальный театр пребывал в состоянии зарождения, хотя в северной столице уже творили большие мастера, прошедшие обучение в Европе, прежде всего в Италии, и добившиеся там громадных успехов, но применения своим талантам на родине явно не находившие.