Князь Николай Борисович Юсупов. Вельможа, дипломат, коллекционер - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Буторов cтр.№ 38

Императрица, разумеется, не успокоилась на этом назначении и послала новый Рескрипт.

«Князь Юсупов!

Состоящий близ Санктпетербурга казенный фарфоровый завод препоручаем в ведомство ваше… 17 сентября 1792 года» ^[136].

Как бы странно это не звучало, но фарфоровое производство сиятельному князю Юсупову оказалось досконально знакомо. Не случайно в более поздние годы он завел в своем подмосковном Архангельском собственный фарфоровый завод, чья продукция отличалась выдающимися художественными достоинствами. Не удалось только наладить производство собственного «белья».

Архангельское. Храм Екатерине II. 1819. Архитектор Е. Д. Тюрин. Фотогр. 1900-х гг.

Однако самым первым из «художественных производств» в ведение Николая Борисовича оказалась передана Императорская Шпалерная мастерская или мануфактура (еще в 1789 году). Русские шпалеры впервые появились в царствование императора Петра Великого, который и открыл в Петербурге Императорскую Шпалерную мануфактуру. Специалисты считают, что когда-то у Юсупова хранилась крупнейшая в России частная коллекция шпалер — более полные сведения, равно как и сама коллекция, теперь просто не существуют. У Николая Борисовича шпалер насчитывалось порядка 15, а всего князья Юсуповы собрали более 20 экземпляров этих уникальных художественных изделий. Существует семейная легенда о том, что четыре шпалеры XVII века из серии «История Мелеагра» работы брюссельских мастерских Яна Лейнерса были подарены Николаю Борисовичу во Франции. По одним сведениям, этот щедрый подарок сделал король Людовик XVI, по другим — император Наполеон I по окончании тайной дипломатической миссии Юсупова в 1810 году ^[137].

М. И. Козловский. «Амур со стрелой». 1797. Экземпляр из «Музеума П. П. Свиньина». ГТГ. Вариант статуи хранился в собрании кн. Н. Б. Юсупова в Архангельском. В настоящее время местонахождение незвестно.

Николай Борисович считался редкостным знатоком всего прекрасного. Не случайно именно он постоянно консультировал царскую фамилию, исполняя «комиссии» по закупке произведений искусства для дворцов, прежде всего Эрмитажа и Павловска. Он же доставлял ко Двору и музыкальные новинки, являясь не столько просвещенным любителем, сколько вполне профессиональным знатоком музыки. Так, в мае 1784 года к Юсупову обращался наследник престола: «Я получил музыку Пуньяни, за которую моя жена очень обязана Вам, и маленькое „лунное сиянье“ Гакерта, которое прелестно. Павел» ^[138]. Такого рода переписка велась Юсуповым постоянно, причем не только с Малым, наследника Павла Петровича, Двором, но и с большим — Императорским.

Многое, что связано с художественными интересами Николая Борисовича, просто поражает воображение. Не стало исключением и его нотное собрание, насчитывавшее свыше двух тысяч названий печатных изданий. Из этого факта можно сделать вывод о том, что «директорство» Юсупова над придворной музыкой и театрами имело под собой весьма твердую профессиональную основу. Вообще профессионализм, умение найти любые сведения, необходимые для дела, — еще одна сильная сторона Юсупова — высшего государственного чиновника ^[139].

«Ганимед с орлом». Древний Рим. II в. ГЭ. Из собрания в Архангельском.

Занимаясь комплектованием царских художественных собраний, Николай Борисович, разумеется, никогда не забывал и себя. Известность и авторитет его в художественных кругах Европы были так велики, что для заказа или покупки картин князь просто писал письмо, — ему верили на слово, которое непременно хорошо оплачивалось, хотя отрицать и скупости Николая Борисовича не приходится. В известной степени он являлся сторонником формулы эпохи развитого социализма — «экономика должна быть экономной» даже в художественных сферах.

Как я уже писал, в Италии князь близко познакомился со знаменитым скульптором Антонио Кановой. Повторюсь, мне кажутся сомнительными утверждения некоторых исследователей о том, что их связывала большая личная дружба, — слишком велика оставалась разница общественного положения и привычек. Канова едва ли не с детских лет целые дни проводил в работе в мастерской, тогда как Юсупов предпочитал иного рода труды и удовольствия. Так или иначе, но отношения между ними складывались теплые.

Антонио Канова. «Амур и Психея». 1794–1796 гг. ГЭ. Из собрания кн. Н. Б. Юсупова.

В 1790-е годы, находясь в Петербурге, князь состоял с Кановой в переписке. Для Юсупова скульптор сделал в мраморе вариант лучшей своей работы «Амур и Психея». Причем Николай Борисович настоял на некоторых, весьма существенных изменениях в композиции, от чего работа значительно выиграла. Юсуповский экземпляр ныне хранится в Эрмитаже. В Лувре находится ее первый вариант, виденный Николаем Борисовичем еще в мастерской скульптора. Он послужил основой для творения, еще более совершенного.

В 1794–1796 годах Канова сделал для Юсупова вариант — повторение «Амура и Психеи». Скульптура обошлась князю в 2 тысячи золотых цехинов, но она, безусловно, стоила таких громадных денег. Скульптор внимательно прислушивался к пожеланиям просвещенного заказчика, и, как следствие, Юсуповская группа, хотя внешне и повторяла формы луврской, в целом оказалась значительно лучше, значительнее с художественной точки зрения.

Антонио Канова. «Бюст Париса». ГМУА.

За другую работу, статую «Амур», исполненную для Николая Борисовича в 1793–1797 годах, как говорили, князь заплатил золотом столько, сколько она весила, а по другим сведениям, 8 тысяч золотых цехинов. Вроде бы это еще одна Юсуповская легенда, но «Амур» прибыл на невские берега только в 1802 году, когда Николай Борисович несколько привел в порядок свои денежные дела и смог расплатиться с Кановой — тот подождал уплаты долга, а не продал скульптуру другому заказчику, каковых у мастера имелось предостаточно.