– Итак, леди Люсиль и сэр Томас, – он внимательно осмотрел их. Такие бледные и темноволосые. Как будто два близнеца. – Первый раз, когда мы встретились у меня в конторе….
– Я помню это. Очень хорошо помню, – заметил сэр Томас.
– Думаю, что тогда для вас не составило труда заметить, что вы мне не нравитесь, – произнес Кушинг, изогнув бровь.
– Тогда вы не стали этого скрывать, сэр, – мужественно согласился с ним англичанин. – Но может быть, сейчас, с течением времени….
– Ваше время закончилось, сэр Томас, – и слава богу, подумал американец.
– А вы не могли бы говорить яснее? – вмешалась в их разговор леди Шарп. – Боюсь, что я вас не совсем понимаю.
Кушинг был потрясен ее самообладанием.
– Постараюсь говорить яснее, мисс. Яснее, чем вам, может быть, захочется услышать. Я не знаю, какое отношение вы лично имеете ко всему происходящему, но в последнее время ваш братец успешно смешивал дело с удовольствием, регулярно встречаясь с моей дочерью. Моей единственной дочерью, – добавил он с нажимом.
– Сэр, я понимаю, что мне нечего вам предложить, – произнес молодой человек. – Но дело в том, что…. – Он запнулся, и Кушинг перехватил инициативу.
– Что вы любите мою дочь, не так ли? – американец старался сдерживать свой гнев. Не было никакого смысла гневаться – его целью было завершить начатое, и чем быстрее, тем лучше.
– Да, сэр, именно так, – сэр Томас не отвел глаз.
– Вы прекрасно играете свою роль, – здесь Кушинг не кривил душой. – Несколько дней назад моя дочь спросила меня, чем вы мне не нравитесь, и скажу вам честно, в тот момент у меня не было достойного ответа. А теперь он есть. Я получил в свое распоряжение любопытные бумаги, которые напрямую касаются вас с сестрой. Выписка из книги пэров, кадастровые записи….
Он достал конверт, полученный от мистера Холли, в котором содержались документы, за которые ему пришлось заплатить дополнительно, и подтолкнул его через стол, в сторону Шарпов. Как он и предполагал, один из документов особенно заинтересовал сэра Томаса.
– А вот этот документ, выписка из гражданского реестра, это настоящая находка, – объявил мистер Кушинг, вбивая последний гвоздь в крышку гроба Шарпов. Одного взгляда на печать было достаточно: молодой человек смертельно побледнел.
– Мне кажется, что я впервые вижу вашу естественную и честную реакцию, – заметил американец.
В комнате повисла тишина. По лицу леди Шарп ничего нельзя было понять, но сэр Томас был живым воплощением несчастья, когда выдавил из себя:
– Она знает?
– Нет, – ответил Кушинг. – Но узнает, если это будет нужно для того, чтобы вы убрались отсюда навечно.
Выражение лица Шарпа изменилось, когда он, скорее всего бессознательно, наклонился вперед.
– Уверен, что вы мне не поверите, но… – начал он.
– Вы ее любите. Вы повторяетесь, – Кушинг достал чековую книжку и написал что-то на верхнем чеке.
– Теперь с вами… – произнес он, протягивая чек леди Шарп. – Мне кажется, что вы более собранны, чем ваш брат.
Глаза женщины широко распахнулись, когда она увидела сумму. Ее реакция доставила ему мрачное удовольствие, так как подтвердила его мнение об этой гнусной парочке.
– Я знаю, что это более чем щедро. Но если вы захотите обналичить чек, то вам придется выполнить два условия, – американец протянул два железнодорожных билета. – Поезд в Нью-Йорк отправляется завтра рано утром. Вам с братом лучше не опаздывать. Мы с вами хорошо понимаем друг друга?
– Да.
Женщина была зла, и из-за этого сам Кушинг разозлился еще больше. Она не имеет права ни на какие эмоции, кроме стыда. Эта прокля́тая и про́клятая выписка. Кушинг был поражен их высокомерием, из-за которого они даже не подумали, что глупому американцу из заштатного городишки может прийти в голову проверить их личности. Но каждому свое. Как он уже сказал, их время не просто подходило к концу. Оно уже закончилось.
– А второе условие? – спросила англичанка.
– Оно касается моей дочери, – он тяжело взглянул на распутного паразита, которым был ее брат. – Сегодня вечером вам придется разбить ее сердце на кусочки.
#
Еда была подана, и теперь Эдит следила за тем, чтобы всем гостям ее отца было комфортно. Она исполняла роль хозяйки с того момента, как умерла ее мать, и имела неплохой опыт. Но сегодня ее голова была занята другим: она понимала, что сэр Томас собирался задать ей важный вопрос – может быть, самый важный из тех, которые задают женщине в ее жизни, – и в тот момент был приглашен ее отцом на частную беседу.
Для Эдит это означало, что она не ошиблась, определяя природу этого вопроса.
Ее сердце отчаянно колотилось у нее в груди, а в животе летали миллионы бабочек. Но когда Томас вместе с Люсиль заняли свои почетные места за столом, она ничего не смогла прочитать на его лице. Ели Шарпы очень мало. Если она права, то у Томаса была причина потерять аппетит. Судя по тому, что она об этом читала, мужчины здорово нервничают, прежде чем сделать предложение. А его сестра разве не могла потерять аппетит просто потому, что хочет счастья своему брату? У Эдит никогда не было ни братьев, ни сестер, но она всегда хотела их. Так вот теперь леди Шарп станет для нее сестрой. Такая перспектива наполнила сердце девушки радостью.
Держи себя в руках, Эдит, говорила она самой себе, но даже воздух вокруг нее потрескивал от переполнявших ее эмоций.
Ее отец поднял бокал.
– Леди и джентльмены, у нас есть неожиданное объявление. Сэр Томас?
О, боже. Вот оно. Но ведь он должен был сначала переговорить со мной? Я что, ошиблась? Может быть, дело совсем не в помолвке? Может быть, он хочет сделать объявление об их деловом партнерстве? Мне не надо было надеяться на слишком многое. Прошло слишком мало времени, а я уже потеряла голову, как глупая героиня Анны Радклиф
[20].
Но нет, Томас поднял бокал, глядя ей прямо в глаза. Эти глубокие синие глаза смотрят прямо на нее. Он выглядит как человек, готовый объявить о сотрудничестве, но совсем в другой области.
– Благодарю вас, мистер Кушинг, – произнес англичанин. – Когда я приехал в Америку, мое сердце было полно ожиданием приключений. Здесь слово «будущее» это не простой звук.
Эдит встретилась с ним глазами. Он говорит о будущем… об их будущем?
– Среди вас я нашел тепло и новых друзей. И за это я вам всем бесконечно благодарен, – на мгновение он замолчал, и перед внутренним взором Эдит пронеслась вся ее жизнь.
Тут выражение его лица изменилось. Хотя взгляд его был так же тверд, но в нем появилась тоска. Девушка почувствовала беспокойство. Что-то здесь не так.