Одно воспоминание Флоры Бэнкс - читать онлайн книгу. Автор: Эмили Барр cтр.№ 51

Какая-то женщина плакала. Она плакала, и плакала, и плакала. Мне было неприятно это слышать.

Запах мне нравится. Напиток стоит передо мной на столе. Если протяну руку, то возьму его. Если я его возьму, то выпью. Я не должна его пролить.

Я внимательно смотрю на чашку. Она розовая с белым. Я протягиваю руку и дотрагиваюсь до чашки. Она горячая. Я берусь за ручку, поднимаю чашку. Напиток льется на стол. Я ставлю чашку. Я откидываю голову назад и закрываю глаза. На моей руке написаны какие-то слова.

Я открываю глаза. На столе передо мной стоит чашка. Я не стану пытаться поднять ее.

Где-то в комнате были люди. Они разговаривали. Я попыталась понять их слова.

— С ней все в порядке.

— Нет, не в порядке. Жаль, что ты не видела ее там. Мне невыносимо смотреть на нее в таком состоянии. Это неправильно. Это нечестно. Она где-то далеко от нас.

— Она жива. Посмотри на нее. Жива. В безопасности. Боже, Стив, я знаю, знаю. Но так не будет продолжаться вечно. Это только сейчас. Чтобы она снова привыкла к этому месту. Я не могу потерять ее. Я не могу позволить ей сделать это снова. Пусть лучше она будет такой, чем…

— Она дышит. Она не живет. Это не одно и то же.

Я закрыла глаза.

Работает телевизор. На экране мужчина и женщина, они обращаются ко мне и говорят о «реновации кухни». Неожиданно они замолкают, и на экране появляются слова: «Дома под молотком» ^[23].

Я не знаю, зачем домам надо быть под молотком.

Я сидела в кресле в гостиной, смотрела телевизор и на мгновение закрыла глаза.

— Она должна узнать о нем. По крайней мере, у нее был брат.

— Ей незачем так огорчаться. Лучше так.

— В какой-то момент она о нем вспомнит.

Я сижу за столом, передо мной стоит еда. Я смотрю на нее. Это паста, овощи и что-то еще.

— Как это называется? — спрашиваю я.

— Овощная лазанья, дорогая, — говорит женщина. Я смотрю на ее лицо. У нее покрасневшие глаза. Она плакала. Перед ней еды нет. Она моя мать.

Напротив меня сидит мужчина. Перед ним — тарелка с овощной лазаньей, он ест вилкой, набирая сразу много. Он поднимает глаза и улыбается, хотя у него под глазами большие темные мешки. Волосы у него стоят дыбом. Он мой папа.

— Ешь, — произносит он.

— Мне это нравится?

— Очень.

— А еще ты любишь чесночный хлеб, — говорит моя мать. — Давай, возьми кусочек.

Я беру кусок хлеба, хотя он желтого цвета с зелеными крапинками и выглядит не слишком приятно. Я беру его, чтобы она была довольна.

Я пробую овощную лазанью. Очень вкусно.

Я смотрю на руки. На одной из них написано: «Флора, будь храброй». Больше ничего на руках не написано. Я осматриваю руки от кистей вверх, не слишком хорошо понимая, зачем это делаю. На них ничего нет. На внутренней стороне руки повязка, приклеенная пластырями, и я начинаю отдирать ее.

— Не надо, — останавливает мать. Она поворачивается к отцу. — Я собираюсь выяснить, как можно свести эту татуировку, — говорит она ему. — Незачем телу напоминать ей о необходимости быть храброй каждый раз, когда она смотрит на руку.

— В самом деле?

— У нее могут возникнуть идеи.

У меня нет идей.

Никаких идей.

Картинка постепенно становилась четче и яснее.

Родители оба были одеты в черное. Они выглядели серьезными. По макияжу и парфюму мамы я предположила, что они куда-то собираются.

— Куда вы идете?

— Никуда. Тебе пора в постель, Флора.

— Я не хочу в постель. Я не устала.

— Тебе пора принять лекарство.

Она отвела меня в мою комнату — вверх по лестнице и еще раз вверх по лестнице — где все стены розовые, белая мебель, розовые занавески, розовое одеяло и доска с фотографиями людей. Эти люди — мужчина, женщина и я. В комнате коробка с «Лего», куклы и плюшевые мишки.

— Почему бы тебе не переодеться в пижаму, радость моя? — сказала она. Пока я переодевалась, она отсчитала таблетки. Из ниоткуда появился стакан с водой. Она протянула мне воду и дала таблетки. Я проглотила их все, одну за одной, запивая каждую глотком воды.

— А теперь в постель.

Я забралась под одеяло и опустила голову на подушку. Мама вложила мне в руки плюшевого мишку.

— Спи, дорогая.

Она поцеловала меня в лоб и прошептала:

— Прости меня, Флора. Мне очень жаль. Я знаю, что это неправильно. Твой папа прав. Но я не могу потерять еще и тебя. Не могу.

Я закрыла глаза и погрузилась в темноту.

Я проснулась. По краям занавесок пробивался солнечный свет. На мгновение мне показалось, что я в том месте, где никогда не темнеет, даже ночью, где свет пробивается из-за жалюзи в три часа утра. Но по ночам всегда темно, значит, такое место не может существовать. Солнечный свет, вероятно, означал, что наступил день.

На подушке возле моей головы лежал блокнот. Я взяла его, открыла и начала читать.