Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Голяховский cтр.№ 42

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд | Автор книги - Владимир Голяховский

Cтраница 42
читать онлайн книги бесплатно

А всего при депортации погибло семь тысяч чеченцев. Везли нас долго, два месяца, по дороге умерло от холода и голода еще много людей. И вот из наших теплых гор, богатых травами и деревьями, нас привезли на голую, абсолютно чужую землю, в степи возле Кокчетава, Кустаная и Павлодара. Стоял ужасный холод, дули ледяные ветры, но для нашего жилья ничего не было подготовлено. Люди умирали тысячами, особенно дети. Мы тогда поняли: русские нас не только выселили, они обрекли наш народ на полное вымирание.

Ну, постепенно, за годы, мы переселились в города, отстроили для себя районы, живем тут, как в гетто. Мы в постоянной конфронтации с местными жителями, они считают нас чужаками, ворами и грабителями. Но мы никому не хотим зла, единственное, чего мы хотим, это вернуться к себе на родину, на Кавказ.

Семен смотрел и слушал с сочувствием, которое хозяин быстро заметил. Тогда он подошел к полке, взял одну из книг, «Хаджи-Мурат»:

— Вот что писал ваш Толстой про нас, чеченцев, когда солдаты русского царя захватили и разрушили наш аул, а потом люди туда вернулись. Послушайте: «Старики хозяева собрались на площади и, сидя на корточках, обсуждали свое положение. О ненависти к русским никто не говорил. Чувство, которое испытывали все чеченцы от мала до велика, было сильнее ненависти. Это была не ненависть, а непризнание этих русских собак людьми и такое отвращение, гадливость и недоумение перед нелепой жестокостью этих существ, что желание истребления их, как желание истребления крыс, ядовитых пауков и волков, было таким естественным чувством, как чувство самосохранения».

Семен слушал Муратова и думал: «Действительно, описанные Толстым век назад чувства чеченцев к русским остаются такими же непримиримыми, и даже становятся еще хуже. Наверное, еще много будет столкновений с чеченцами. Невозможно понять, как мог Сталин решиться на такое зверство, насильственно переселить целый народ с его земли и отправить на верную гибель. Изгонять весь народ с его родины — это преступление библейского масштаба. Кому, как не евреям, знать эго? Ведь и еврейская диаспора образовалась, когда римляне насильственно изгнали евреев из их родного Иерусалима. И потом это положение дел держалось почти две тысячи лет, до 1948 года, когда образовался Израиль. Чеченцы, конечно, народ диких нравов, они никогда не уживались с русскими и не смогут питать к русским доверия за все притеснения и это изгнание. Но мы, евреи, люди цивилизованные, давно ассимилированные, живем общими с русскими интересами, делаем общее с ними дело. Хотя евреи тоже испытали на себе в России много притеснений, но все-таки мы надеемся, что теперь, после Сталина, отношения русских С нами улучшатся. Надеемся. А если притеснения будут продолжаться?.. Что будет тогда?..»

* * *

В конце 1957 года Кремль все-таки разрешил чеченским изгнанникам возвратиться на свою землю и восстановил их положение как автономной республики.

24. Поэт-полукровка Алеша Гинзбург

После отъезда Семена в Кокчетав Алеша скучал по отцу, а Павел скучал но уехавшей в Албанию дочери. Дядя и племянник стали проводить вместе больше времени. Павлу хотелось понять новое поколение, выросшее без него, и он с интересом присматривался к племяннику. Высокий и кудрявый Алеша стал настоящим сыном своих родителей: это был тип мечтателя, наделенного художественным воображением (эта черта и талант поэта достались ему от матери), а от отца ему достались организованность и деловитость. И от обоих родителей он перенял чувство юмора.

Теперь Павел с удовлетворением замечал в племяннике черты интересной личности — волевого человека, интеллигентного, начитанного, скромного. Но одно преследовало его с детства — его еврейская фамилия Гинзбург. Августа рассказывала Павлу:

— Когда в шестнадцать лет Алеше подошло время получать паспорт, на семейном совете мы решили, что он должен быть записан русским — по матери, и я предложила ему носить мою фамилию Клычевская. В нашей стране легче продвигаться по жизни с русской фамилией, чем с еврейской. Но Алеша проявил смелость и упорство и захотел остаться Гинзбургом. Он сказал: «Я чувствую себя русским, потому что у меня русская мама и я носитель русской культуры, но я хочу носить фамилию отца и не собираюсь приспосабливаться в угоду антисемитским взглядам, не хочу подчинять этому свое имя. Фамилия Гинзбург — это часть моего происхождения, и я ее сохраню как протест против традиции скрывать свое происхождение. Мой отец — достойный человек, я не хочу ничем его задевать и расстраивать».

Семен был очень тронут, обнял Алешу, в глазах у него стояли слезы:

— Спасибо, сын. Но жизнь с еврейской фамилией может оказаться нелегкой. Мама предложила это, чтобы тебе не было трудно в будущем.

— Все равно, я хочу остаться Гинзбургом.

Алеша никогда нигде не упоминал о высоком положении отца — мало ли людей с фамилией Гинзбург! Рассказав об этом, Августа добавила:

— Я рада, что в Алеше есть чувство борца за свое достоинство. Это чем-то напоминает мне гордость Тараса Бульбы; помнишь его фразу: «Не хочу, чтобы люлька досталась вражьим ляхам» [33]? Это выражение гордости. В Алешином проявлении гордости я нахожу следы твоего раннего влияния на него. Спасибо тебе.

* * *

Алеша называл дядю как родители, Павликом, и охотно делился с ним своими мыслями:

— Понимаешь, две мои половинки, русская и еврейская, абсолютно мирно уживаются внутри меня. Мне даже интересно, что во мне есть корни двух национальностей и я унаследовал черты и той и другой. Я думаю так — от евреев мне досталась любовь к знаниям, острота вечного беспокойства, стремление добиваться своего, а от русских я получил то, чего евреям не всегда хватало — решительность характера. Так я думаю сам, но раз моя фамилия Гинзбург, меня все равно считают евреем. А если официальные лица заглядывают в паспорт и видят там запись «русский», то ухмыляются, для них я «гнилой» русский, подпорченный еврейской примесью. А знаешь, сколько теперь нас в России, так называемых «полукровок» или «половинок», смеси русских с евреями? Сотни тысяч, если не миллионы. И где только нас, полуевреев, не напихано — в науке, в искусстве, на производствах. Мы, половинки, теперь уже демографическое понятие. Большинство вынужденно скрываются под русскими фамилиями, но и на них тоже смотрят косо. Но, конечно, все мы русские, потому что выросли в русской среде.

Павел добавил:

— Да, национальность не только в крови, она еще и в направлении духовного развития.

Поэт Василий Жуковский был турком по матери, а первый революционер Александр Герцен был по матери немцем — и оба они выдающиеся русские. Но когда в 1934 гаду в нашей стране ввели паспорта с пятой графой, сразу поставили на евреев метку.

— У меня в паспорте написано «русский», но этому не верят, потому что я — Гинзбург.

Алеша был членом Союза писателей, но печатался мало, поэтому работал в издательстве «Искусство». Стихи он писал с детства. В 1935 году, когда ему было всего семь лет, Павел повел его в районную библиотеку на встречу детей с известным еврейским детским поэтом Львом Квитко. Вечер превратился в настоящий праздник и произвел на Алешу глубокое впечатление. Отсюда пошло начало его творчества. Очевидно, было в нем врожденное чувство ритма, он сочинял стихи ритмичные, со звучными рифмами, легко запоминающиеся, как раз то, что нужно для детского восприятия и воображения. Его стихи понравились Корнею Чуковскому, он отдал их в печать и редактировал первую Алешину книгу «Понарошки для детей».

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию