Еврейская сага. Книга 3. Крушение надежд - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Голяховский cтр.№ 39

Звали девушку-мальчика по-мужски — Зареем, производное от Заремы, ее прежнего имени.

Семен получил указание ехать в Кокчетав и организовывать там совнархоз, сдал дела министерства и сказал Августе дома:

— Все, Авочка, кончилась моя жизнь строителя. Знаешь, перед отъездом мне хотелось бы попрощаться с друзьями молодости, с которыми вместе начинал строить. Давай тряхнем стариной, устроим «Авочкин салон», как в тридцатые годы, когда мы были молодыми. Вот именно.

Августа рассмеялась:

— Я смеюсь, потому что хотела предложить то же самое. Мы всегда думаем одинаково.

— Это же и есть самое главное в нашей жизни — мы думаем одинаково. — И Семен поцеловал жену.

Веселая и остроумная, Августа любила повторять знакомым:

— Говорят, что браки совершаются на небесах. Очевидно, чтобы соединить нас с Сеней, на небесах решили, что необходимо сделать революцию в России, иначе мы никогда бы не встретились, он еврей из бедной семьи, член партии, я русская дворянка, из семьи терских казаков, разоренных и разогнанных большевиками. Не может же быть, чтобы на небесах просто недосмотрели, когда евреи стали жениться на русских.

А Семен добавлял, смеясь:

— Ее предки, казаки, били моих предков, евреев. А теперь мы одна семья, и Авочка меня не бьет. Я под ее влиянием обрусел, а она научилась готовить еврейские блюда и любит моих друзей евреев. Она даже сердится, когда я рассказываю анекдоты, высмеивающие евреев. Вот именно.

Семен считал Августу необыкновенной женщиной, а себя счастливейшим из мужей. Августа, действительно, была необычной натурой. В ней аристократичность сочеталась с живостью ума и вежливостью по отношению ко всем — особое проявление чувства собственного достоинства. В ее серых глазах постоянно искрилась едва заметная улыбка, мимика отражала мгновенную смену настроений — от приятной скромной улыбки до грустной сосредоточенности. Так проявлялся интерес ко всем и ко всему, что она видела вокруг, и в то же время сквозила едва уловимая доля скептицизма. Свой скептицизм она умело демонстрировала с помощью тонких юмористических оценок людей и событий, постоянно веселя смешливого Семена.

Собрать оставшихся в живых было не просто, все стали людьми важными и очень занятыми. Позвали Ваню Камзина с женой, теперь это был генерал и начальник стройки Куйбышевской гидростанции, занимал положение, равное министру. Позвали бывших соседей Моисея Левантовского, начальника Главного управления нефтедобычи, с женой Ириной, подругой Августы, Сашу Могильного, заместителя министра строительства, с женой Валентиной Трифоновой, доктором. Пришли и Павел с Марией — постоянные посетители «Авочкиного салона». Последним появился Коля Дыгай с женой. Он тоже побывал уже в кресле и генерала, и министра военного и военно-морского строительства, а недавно стал председателем Моссовета (то есть мэром Москвы).

Только он вошел, ему закричали:

— Поздравляем правителя столицы!

Коля Дыгай смолоду был стеснительным и, добившись высоких ступеней, не потерял этого качества и теперь застеснялся:

— Спасибо, спасибо, только не называйте меня «правителем», наоборот, это я ваш слуга.

Семен обнял своего давнего ученика, которого вывел в люди:

— Вот, Коля, дорогой, тебя из министров перевели на Москву, а меня из министров перевели в Кокчетав. Алешка, мой сын, сочинил:

— Правильно он изложил, дела у меня там будут… — он запнулся, подыскивая слово, — навозные, если не сказать хуже. Вот именно.

Шумно усаживались за стол, потом Семен объявил:

— Друзья, сегодня у нас будут Авочкины пироги.

Августа была большим мастером печь пироги по рецептам своей матери, старенькой Прасковьи Васильевны. Саш бабушка уже скончалась, но традиция не прекратилась, Августа умело ее поддерживала. Мария приехала к ней заранее, они вместе фаршировали рыбу и готовили селедку по-еврейски.

— Так я угощала гостей в тридцатые годы, туго было с продуктами, — говорила Августа.

Когда Августа с Марией внесли и поставили на середину стола на больших противнях пироги с мясом и капустой, все радостно зааплодировали:

— Авочка, помним твое искусство, таких вкусных пирогов мы не ели уже двадцать лет.

— Да это же одно из лучших наших воспоминаний об Авочкином салоне!

— Все как в молодости: русские пироги и селедку по-еврейски.

Постаревшие, седые, важные, грузные, вместе они вдруг оживились, смеялись, как будто помолодели, вспоминали эпизоды с работы, когда молодыми инженерами начинали индустриализацию страны. Вспомнили и тех членов Авочкиного салона, которых уже не было с ними.

Семен поднялся:

— Помянем Соломона Виленского, нашего общего учителя. Гениальный был человек, умел проектировать в уме целые гидростанции и доменные печи, ему не нужны были никакие вычислительные аппараты. А погиб заключенным на стройке Беломоро-Балтийского канала, простым рабочим, таскал на горбу мешки с песком. Погиб, потому что отказался проектировать этот самый канал, когда узнал, что работать там будут политзаключенные. Да, друзья, много жертв мы понесли. Вот именно.

Николай Дыгай усмехнулся:

— Скажи еще спасибо, что сами живы остались.

Все сочувственно притихли, вспоминая Виленского.

Августа громко добавила:

— Надо и его жену Басю Марковну вспомнить, тоже невинно пострадавшую, сосланную на восемнадцать лет из-за мужа. А какая была гранд-дама! Теперь она старая, разбитая, живет в бедности. Сеня устроил ее работать регистраторшей в поликлинику министерства.

Потом Моисей Левантовский присел к роялю и заиграл забытые старинные цыганские романсы, популярные в тридцатые годы. Августа с Семеном запели, как раньше:

Другие с удовольствием подпевали.

Уже пора было расходиться, и Семен предложил последний тост:

— Дорогие друзья, мы с Авочкой рады были видеть всех вас опять, как в нашей неповторимой молодости. Теперь я буду новосел, приезжайте в гости, посмотреть, как я поднимаю целину.

Как ни радовались все весь вечер, но расставались грустно.

* * *

Последние дни перед отъездом Августа заставляла мужа ходить на осмотры к специалистам в кремлевскую поликлинику:

— Я боюсь за твое здоровье, ты похудел, ты плохо спишь. Я не отпущу тебя одного в этот Кокчетав. Что там ждет тебя?