Руководство для домработниц - читать онлайн книгу. Автор: Лусиа Берлин cтр.№ 79

Так я побывал у них в первый раз. И, как оказалось, далеко не в последний. Стал заглядывать к ним каждую пятницу: шел – нет, бежал вприпрыжку – из конторы прямо к ним. Казалось, я пригубил какой-то напиток, словно Алиса, или попал в фильм Вуди Аллена. Не в тот, где актер спрыгивает с экрана. Я, наоборот, пробрался на экран.

В тот первый вечер она провела меня в смежную комнату, где были превосходный бухарский ковер, несколько седельных вьюков, стол, накрытый на три персоны, с букетами и свечами. Из динамиков звучала “Энджи”. Высокие окна были зашторены бамбуковыми жалюзи, ветер трепал их, отбрасывая тени, похожие на ленточки.

Джесс прокричал с кухни: “Привет”, вышел пожать мне руку. Он был в джинсах и белой футболке. Они оба сияли румянцем: весь день провели в дельте Сан-Хоакина.

– Как вам наша квартира? Посмотрите кухню. Желтая, цвет детского говна. Красиво, а?

– Просто фантастика!

– А Мэгги вам понравилась. Я знал наперед: понравится, – он передал мне бокал – джин с тоником.

– Откуда вы?..

– Спросил у вашей секретарши. Сегодня я за повара. Я пока закончу, а вы, наверно, должны много о чем спросить у Мэгги.

Она повела меня на “террасу” – крохотную площадку снаружи окон, наверху пожарной лестницы. У меня действительно была куча вопросов. В рапорте говорилось, что она назвала себя учительницей. Она рассказала мне, как ее уволили из лютеранской школы, как ее выселили из дома. Рассказывала без лукавства. Сказала, соседи давно жаловались из-за того, что в их доме жило столько народу, из-за громкой музыки. Эта история просто стала последней каплей. Она рада, что ее бывший муж увез троих младших детей в Мексику.

– Я сейчас совсем запуталась, полный раздрай, – сказала она.

В это ничуть не верилось – такой у нее был красивый и спокойный голос.

Она вкратце рассказала мне о происшествиях в аэропорту, винила себя в большей мере, чем могло показаться со слов Джесса. “Я и правда виновна в том, что они мне предъявили. Кроме марихуаны – они ее подбросили. Но то, как они все это расписали… Извращенцы. Ну да, Джо поцеловал нас обоих, но чисто из дружеских чувств. Нет у меня никакой сети разврата с несовершеннолетними мальчиками. Я вам скажу, в чем извращение, в чем преступление – в том, как коп избивал Джесса, а остальные стояли и глазели. То, что я сделала, на моем месте сделал бы любой нормальный человек. Хотя я благодарю Бога, что тот коп остался жив”.

Я спросил, что она будет делать после суда. Она взглянула испуганно, прошептала то же самое, что говорил мне Джесс в конторе: они решили не думать об этом, пока не состоится суд.

– Но я смогу все уладить. Взять себя в руки, – она сказала, что знает испанский язык, подумывает поискать работу в больницах или в суде, переводчиком. Она почти год работала на одном процессе в Нью-Мексико, ей дали хорошие рекомендации. Я знал это дело, а также судью и адвоката, с которыми она работала. Процесс громкий… наркоман всадил наркополицейскому пять пуль в спину и дешево отделался: его признали виновным в непредумышленном убийстве. Мы немного поговорили об этой блестящей защите, и я посоветовал ей, куда обратиться насчет переводов в суде.

Джесс принес с кухни гуакамоле и чипсы, еще порцию джина для меня, пиво им обоим. Она соскользнула на пол, он сел на стул. Она приникла к его коленям. Он прижал свои красивые длинные пальцы к ее горлу, взял другой рукой кружку с пивом.

Я никогда этого не забуду – его пальцы на ее горле. Они никогда не флиртовали друг с другом, не кокетничали, никогда не делали эротичных или даже демонстративных жестов, но их неразлучность электризовала воздух. Он прижимал пальцы к ее горлу. Это не был жест собственника; просто он и она срослись воедино.

– Конечно же, Мэгги может найти хоть десять работ. И дом может найти, и все ее дети смогут вернуться домой. Но вообще-то им лучше без нее. Конечно, они по ней скучают, а она – по ним. Она была хорошей матерью. Растила их, как надо, воспитала в них характер и принципиальность, они знают себе цену. Они уверенные в себе, они честные. Много смеются. Теперь они живут со своим папой, а он настоящий богач. Может отдать их в Эндовер и Гарвард, где учился сам. А в свободное время они могут ходить на яхте, ловить рыбу, нырять с аквалангом. Если они вернутся к ней, мне придется уйти. А если я уйду, она тоже уйдет – в запой. Просто не сможет остановиться, и это будет ужасно.

– А что будете делать вы, если уйдете от нее?

– Я? Умру.

В ее сияющих синих глазах отражалось заходящее солнце. Слезы, набежавшие на ее глаза, не пролились, застряли между ресниц, отразили зелень пальм – казалось, она надела бирюзовые мотоциклетные очки.

– Не плачь, Мэгги, – сказал он. Запрокинул ей голову и выпил слезы.

– Как вы заметили, что она плачет? – спросил я.

– Он всегда знает, – сказала она. – Ночью, в полном мраке, лежу к нему спиной, но если я улыбнусь, он спросит: “Чего смеешься?”

– Она такая же. Допустим, она в отключке. Храпит. А я улыбнусь – и бац, ее глаза распахиваются, и она улыбается мне.

Мы поужинали. Невероятная трапеза. Разговаривали обо всем, кроме суда. Даже не помню, что натолкнуло меня на рассказы про мою русскую бабушку, но я рассказал про нее десятки историй. Сто лет так не смеялся. Научил их слову “шанде”. “Какой шанде!” ^[226]

Карлотта убрала со стола. Свечи догорели до половины. Она вернулась с кофе и фланом. Когда мы доедали десерт, она спросила:

– Джон, можно мне называть тебя “господин адвокат”?

– Ой, только не это, – сказал Джесс. – Словно я еще учусь в школе в Нью-Мексико. Он меня станет спрашивать, откуда во мне такая озлобленность. Давай называть его “барристер”. “Господин барристер, задумались ли вы над тем, как этой леди выкрутиться из затруднительного положения?”

– О да, дружище. Позвольте, я принесу свой портфель и покажу, как у нас обстоят дела.

Я согласился выпить рюмку коньяка. Они оба перешли на разбавленный виски. Настроение у меня было приподнятое. Я бы предпочел держаться сухого делового тона, но слишком наслаждался их обществом. Я просмотрел документ, сопоставил его со списком, занимавшим три страницы, – перечнем всех недостоверных, вводящих в заблуждение, пасквильных или клеветнических утверждений из рапорта. “Распутная”, “развратное поведение”, “в похотливой манере”, “угрожающие”, “запугивающие”, “вооруженные и опасные”. Целые страницы утверждений, которые могут создать у судьи и присяжных предвзятое мнение о моей клиентке – собственно, даже у меня создали, даже после рассказа Джесса.

У меня была копия отчета из службы безопасности аэропорта: ее саму, ее одежду и сумку подвергли тщательному досмотру, никаких наркотических веществ или оружия не было обнаружено.

– Но лучше всего, Джесс, что твоя догадка верна. За обоими полицейскими тянется шлейф серьезных нарушений. Отстранялись от работы за незаконное применение силы, за нанесение побоев подозреваемым. Два не связанных между собой расследования в связи с убийствами безоружных подозреваемых. Очень много жалоб на жестокость, чрезмерное применение силы, безосновательные аресты и фальсификацию вещдоков. И это только то, что я накопал за несколько дней! Мы уже знаем, что оба копа ранее отстранялись от работы по серьезным основаниям, их разжаловали, перевели из городского управления в Южный Сан-Франциско. Мы будем настаивать на том, чтобы служба собственной безопасности расследовала действия полицейских, которые произвели арест, пригрозим подать в суд на Управление полиции Сан-Франциско.