Мои правила. Слушай, учись, смейся и будь лидером - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Брэнсон cтр.№ 16

Суть этого высказывания Колина Пауэлла в том, что великие лидеры умеют не только упрощать, но и излагать свои мысли понятно для аудитории. Умение слушать – великое дело, но нельзя же все время слушать сотрудников, иногда бывает нужно, чтобы они слушали вас. Можно спорить, попадает ли в категорию «великих лидеров» один из современников Пауэлла, бывший президент США Билл Клинтон, но он хороший пример политика, наделенного талантом доносить свои мысли понятным и конкретным образом. После того как Клинтон во время избирательной кампании Обамы в 2012 г. выступил на съезде Демократической партии с блестящей речью, в которой доказывал, что ни один президент не смог бы за один срок решить все экономические проблемы, которые достались Обаме, Обама шутил, что, наверное, стоит назначить Клинтона «министром по объяснениям». Мне это показалось очень смешным.

Считается, что принцип KISS (сокращение от «Keep it simple stupid», «Делай проще, тупица») был сформулирован в 1960-е гг. в ВМС США. Он должен был напоминать проектировщикам, что большинство боевых систем корабля лучше всего работают при условии их максимально возможной простоты, а сложность только порождает проблемы. Жаль, что принцип KISS или «чем проще – тем лучше», похоже, чужд многим руководителям и политикам.

Мне пришлось взрослеть в борьбе с проблемами, связанными с дислексией, поэтому научиться говорить просто и понятно для меня было скорее необходимостью, чем вопросом этикета. Но такое умение необходимо всем – каждый из нас и каждый, с кем мы взаимодействуем на работе или в личной жизни, от этого только выиграет. У таких людей, как Билл Клинтон, дар красноречия идет в комплекте с врожденным умением говорить кратко и по делу, для других это настоящее проклятие, и понять, о чем они говорят, зачастую просто невозможно.

Ярчайший пример второго типа людей можно увидеть в очень смешном сериале BBC «Да, господин премьер-министр». Я редко смотрю телевизор, но это мой любимый сериал. Говорят, он входил в очень короткий список телепрограмм, которые покойная Маргарет Тэтчер считала «обязательными к просмотру». Так вот, один из персонажей сериала, сэр Хэмфри, – полная противоположность принципу KISS. Мой учитель английского в школе Стоу мог бы назвать сэра Хэмфри «квинтэссенцией многословия и полисиллабической помпезности» (кстати, ему самому это определение подходило идеально). Выражаясь более понятным языком, сэр Хэмфри – воплощение того типа людей, которые любят говорить много и гладко, при этом смысл их речей остается абсолютно недоступным пониманию.

На случай, если вы не смотрели «Да, господин премьер-министр», вот вам сэр Хэмфри в его наилучшем – или стоит сказать «наихудшем»? – проявлении:

Вопросы административной политики могут порождать путаницу между политикой администрации и политикой администрирования, особенно в тех случаях, когда ответственность за администрирование политики администрации входит в противоречие с ответственностью за административную политику администрации.

Каждый раз, когда я сталкиваюсь с таким сэром Хэмфри в реальной жизни, мне хочется схватить его за шиворот, хорошенько встряхнуть и заорать: «Жизнь слишком коротка! Переходи к делу, понял?» Если передо мной уважаемый дипломат или важная шишка, такой прямолинейный подход не всегда является лучшим, и единственное, что мне тогда остается, – самому говорить коротко и по делу. Иначе говоря, чтобы не подцепить дурную привычку к многословию, я придерживаюсь старой доброй максимы «Думай о том, что говоришь, и говори то, о чем думаешь» и предпочитаю говорить как можно короче и хорошо подобрав слова. В мире бизнеса полно сэров Хэмфри, которые почему-то считают, что в любой дискуссии должны демонстрировать свой авторитет, постоянно вставляя комментарии по поводу и без повода. На самом деле лучший способ выглядеть умным, если тебе нечего сказать по теме, – заткнуться и сидеть молча.

Подготовка книги к печати – это искусство сжимать мысль до нескольких слов, требующее не только навыков, но и такого зачастую дефицитного ресурса, как время. Французский математик Блез Паскаль емко выразил этот парадокс, закончив одно свое послание словами: «Письмо это вышло более длинным только потому, что у меня не было времени написать его короче». В эпоху Паскаля не было «Твиттера» с его лимитом 140 знаков на твит. Мне как человеку немногословному это ограничение нравится. Что бы я ни писал, я стараюсь сжать свою мысль до размеров твита. И даже если получается пара сотен знаков, я все еще могу рассчитывать, что моя мысль дойдет до адресата гораздо эффективнее, чем если бы я выразил ее в десять раз пространнее.

Итак, совет любому, кто пишет коммерческое предложение, да вообще любое письмо, особенно если это письмо мне: учтите, все, что длиннее страницы, – перебор. Даже электронное письмо, если оно длиннее пары сотен слов, не удержит ни моего внимания, ни внимания многих других людей. В сутках всего 24 часа, и ни у кого нет времени одолевать послания-простыни от сэра Хэмфри. Мой друг Ларри Пейдж из Google говорил мне, что все его коллеги знают – бесполезно посылать ему письма длиннее, чем твиты. Чем длиннее текст, тем выше вероятность, что Пейдж никогда не найдет время, чтобы его прочесть. Завладеть чьим-то вниманием в письме – все равно что пришвартовать океанский лайнер. Сначала на пирс летит тонкий канат (твит), за ним следует канат потолще (сообщение по электронной почте), а потом вытягивается и тяжелый швартов (полноформатная презентация). Попробуйте бросить тяжелый швартов первым – и он, как и электронное письмо на пяти страницах, канет в пучину без следа.

Такое заявление от человека, который часто выступает перед публикой, может показаться неожиданным, но это так. Сегодня я ненавижу выступления почти так же сильно, как пятьдесят с лишним лет назад, когда я впервые оказался на сцене. Я тогда чуть не умер от страха. Это был школьный конкурс – участники должны были выучить коротенькую речь и представить ее соученикам и учителям. Стоило тебе запнуться, как раздавался удар в гонг, и все, до свиданья. Я старался изо всех сил, вызубрил свой текст и, несмотря на объявший меня ужас, ухитрился довольно бойко начать, но спустя минуту или две на мгновение отключился. «БОМММ!» – гонг тут же вернул меня к реальности. Меня до сих пор бросает в холодный пот, стоит мне вспомнить этот мучительный опыт.

Помимо нервозности, дело еще в том, что мне никогда особо не нравилось выступать перед публикой, а, как и со всем остальным в моей жизни, у меня хорошо получается только то, что мне нравится. С годами я стал гораздо комфортнее чувствовать себя перед аудиторией, но по-прежнему нервничаю накануне выступления. Слегка утешает, что я не одинок – боязнь публичных выступлений, или глоссофобия, как ее называют специалисты, – распространеннейшая, наряду с боязнью летать на самолетах, человеческая фобия.