Предшественница - читать онлайн книгу. Автор: Дж. П. Делейни cтр.№ 29

Сейчас: Джейн

– То, что вы почувствовали за входной дверью, оказавшись в маленькой, чуть ли не клаустрофобической прихожей, а потом в перетекающих друг в друга пространствах дома, – это классический архитектурный прием сжатия и выпуска. Хороший пример того обстоятельства, что дома Эдварда Монкфорда – хотя они и кажутся новаторскими – строятся по традиционным техникам. Однако еще важнее то, что это выделяет его как архитектора, чья основная цель – повлиять на ощущения жильца.

Гид ведет послушную стайку из полудюжины гостей в сторону кухни.

– Например, жильцы отмечали, что в этой столовой зоне, которая визуально подчеркивает аскетичность и сдержанность, они ели меньше, чем раньше.

Камилла предупреждала, что время от времени мне придется впускать посетителей. Тогда это не казалось большой проблемой, однако чем ближе делался первый день открытых дверей, тем больший ужас он у меня вызывал. Мне казалось, что показывать будут не только дом, но и меня. Я несколько дней подряд наводила порядок, стараясь не нарушить и самого незначительного правила.

– Архитекторы и их клиенты с давних пор пытаются создавать здания, в которых чувствовалось бы предназначение, – продолжает гид. – Банки выглядят внушительно и основательно отчасти потому, что их заказчики хотели внушить потенциальным клиентам чувство уверенности. Суды должны внушать уважение к закону и порядку. Дворцы строились так, чтобы вызывать восхищение и смирение у тех, кто в них входит. Однако сегодня некоторые архитекторы используют новые достижения в области технологий и психологии, чтобы добиться куда большего.

Гид очень молод, с чрезмерно ухоженной бородой, но по тому, как властно он держится, я предполагаю, что он преподаватель. Впрочем, не все посетители похожи на студентов. Кто-то из них, возможно, – любопытный сосед или турист.

– Вы, вероятно, этого не чувствуете, но вас окружает плотная сеть ультразвуковых волн, регулирующих настроение. Эта технология пока что находится в зачаточной форме, однако потенциал ее применения огромен. Представьте себе больницу, где сама конструкция становится частью процесса лечения, или дом для страдающих деменцией, который помогает им помнить. Этот дом может быть прост на вид, но его замысел грандиозен.

Он поворачивается и указывает путь к лестнице.

– Прошу, следуйте за мной по одному. Будьте очень осторожны на ступеньках.

Я остаюсь внизу. Я слышу голос гида, который рассказывает о том, как освещение в спальне положительно воздействует на суточные биоритмы жильца. И лишь когда они спускаются, я проскальзываю наверх, уединиться.

Я потрясена: один человек из группы остался в спальне. Он открыл шкаф, и хотя он стоит ко мне спиной, я уверена, что он роется в моих вещах.

– Какого черта вы делаете? – гневно спрашиваю я.

Он оборачивается. Это один из тех, кого я приняла за туристов. Его глаза за стеклами очков без оправы – светлые и спокойные.

– Проверяю, как вы сложили вещи. – У него легкий акцент. Датский, наверное, или норвежский. Ему лет тридцать, на нем несколько военного вида анорак. Волосы светлые, редеющие.

– Как вы смеете! – взрываюсь я. – Это личные вещи.

– Никто, живущий в этом доме, не вправе рассчитывать на личное пространство. Вы же на это подписывались, помните?

– Кто вы? – Для туриста он слишком хорошо осведомлен.

– Я подавал заявку, – говорит он, – я подавал заявку на проживание здесь. Семь раз. Я подхожу идеально. Но он выбрал вас. – Он поворачивается к шкафу и начинает быстро расправлять и складывать мои футболки – ловко, словно продавец-консультант в магазине одежды. – Что Эдварду от вас нужно? Секс, наверное. Женщины – его слабость. – Я задыхаюсь от злости, но осознание того, что этот человек совершенно безумен, парализует меня. – Его вдохновляют монастыри и религиозные общины, но он забывает, что женщин неспроста туда не пускали. – Он берет и складывает юбку. – Честное слово, вам нужно уйти. Эдварду будет куда лучше, если вы уйдете. Как остальные.

– Какие остальные? О чем вы говорите?

Он улыбается почти по-детски мило.

– Ах, он вам не рассказывал? Те, кто был раньше. Никто из них тут не задержался. В этом весь смысл.

– Он был не в себе, – говорю я. – Жуть. И говорил так, как будто он тебя знает.

Эдвард вздыхает. – Ну, в каком-то смысле так и есть. По крайней мере, ему так кажется. Потому что он знает мою работу.

Мы сидим на кухне. Эдвард принес вино, что-то изысканное и итальянское. Однако меня все еще слегка трясет, к тому же я с самого переезда почти не пила.

– Откуда? Кто он такой?

– В компании его называют моим соглядатаем. – Он улыбается. – Разумеется, это шутка. На самом деле он вполне безобиден. Йорген что-то. Он не доучился в архитектурном из-за проблем с психикой и слегка помешался на моих работах. Случай не редкий. За Барраганом, за Корбюзье, за Фостером ходили нездоровые личности, которые думали, что у них с теми какая-то особая связь.

– Ты в полицию обращался?

Он пожимает плечами. – Зачем?

– Эдвард, разве ты не понимаешь, что это значит? Когда погибла Эмма Мэтьюз, никто не догадался проверить, не при чем ли тут этот Йорген?

Эдвард бросает на меня настороженный взгляд.

– Ты все еще об этом думаешь?

– Это часть истории этого дома. Разумеется, думаю.

– Ты снова говорила с ее другом? – Он говорит это так, что понятно: в таком случае он будет недоволен.

Я качаю головой:

– Он больше не приходил.

– Хорошо. И, поверь, Йорген пальцем никого не тронет. – Эдвард делает еще глоток вина и целует меня. Губы у него сладкие, в виноградной крови.

– Эдвард… – говорю я и отстраняюсь.

– Что?

– Вы с Эммой были любовниками?

– Это важно?

– Нет, – говорю я. Разумеется, я имею в виду да.

– У нас был короткий роман, – все-таки говорит он. – Он кончился незадолго до ее смерти.

– Это было… – Я не знаю, как спросить. – Это было как у нас?

Он подходит ко мне вплотную, берет мою голову руками и пристально смотрит в глаза.

– Послушай, Джейн. Эмма была чудесным человеком, – мягко говорит он. – Но она теперь в прошлом. То, что происходит между нами сейчас – идеально. Нам не нужно больше о ней говорить.

Несмотря на его слова, меня гложет любопытство, и я не могу его унять.

Потому что мне кажется, что, если я больше узнаю о женщинах, которых он любил, то лучше пойму его самого.

Пророю подкоп под стены, которыми он окружил себя, под этот странный лабиринт, который не дает мне к нему подступиться.

Наутро, когда он уходит, я достаю карточку, которую нашла в спальном мешке Эммы. «Кэрол Йонсон. Сертифицированный психотерапевт». Адрес вебсайта и номер телефона. Я уже хочу зайти на сайт с ноутбука, но почему-то вспоминаю, что сказал человек в моей спальне. Никто, живущий в этом доме, не вправе рассчитывать на личное пространство. Вы же на это подписывались, помните?