Золотой век Испанской империи - читать онлайн книгу. Автор: Хью Томас cтр.№ 83

Чаще всего матросы спали на палубе, на мешках или матрасах, набитых соломой; кое-кто имел с собой маленькие подушки. Какое-то место освобождалось благодаря тому, что треть команды в любое время суток несла вахтенную службу того или иного рода. Капитаны и офицеры, однако, часто имели хорошие кровати – это было знаком их вышестоящего положения. Также они пользовались медными ночными горшками.

Пассажиры тоже спали на матрасах, которые зачастую представляли собой просто набитые соломой мешки. Гамаки, несмотря на их распространенность среди индейцев, встречались не менее редко, чем кровати. Богатые пассажиры могли устраивать для себя маленькие личные каюты под навесом или палубой – для этой цели корабельный плотник сколачивал вместе несколько дощатых панелей. Часто это кончалось тем, что трюм корабля превращался в сплошной лабиринт проходов между такими каютами.

Отхожие места, как правило, устраивались на деревянной решетке, выступавшей над водой на носу корабля. У офицеров были свои собственные уборные – «огороды» – на юте. Удушающее зловоние было обычным делом; грязная одежда оставалась грязной на всем протяжении путешествия.

Ужасным бедствием были шторма, из-за которых многим морякам порой приходилось часами выкачивать воду из трюмов, чтобы корабль не затонул. Если помпы не помогали, команда начинала выбрасывать в море все, что было на корабле тяжелого. Иногда приходилось срубать мачты, чтобы они не обрушились и не разломали корабль. Огромные волны могли сорвать киль, открывая трюм для потоков воды. Огонь также был причиной многих кораблекрушений. На судах всегда были наготове ныряльщики с просмоленными брезентовыми, а иногда свинцовыми пластырями, чтобы чинить пробоины снаружи корпуса ниже уровня воды.

Многие моряки были родом из Трианы, города на противоположном от Севильи берегу реки, рядом с арабским замком, который инквизиция как раз тогда начинала использовать как тюрьму. Согласно переписи 1561 года, из тридцати четырех севильских штурманов тридцать один был жителем Трианы ^{611}.

Севилья была в те годы еще растущим городом, значительно превосходя по размерам остальные порты на юге Испании; ее население, составлявшее в 1500 году 40 тысяч человек, к 1550 году выросло вдвое. Многие из новых жителей переселились сюда из Старой Кастилии или Эстремадуры. Другие порты, расположенные поблизости, по сравнению с ней казались крошечными: в Пуэрто-де-Санта-Мария, Могере, Палосе, Кадисе жили приблизительно по 4 тысячи человек в каждом, и до 1558 года им не позволялось принимать участие в трансатлантической торговле.

Не следует забывать и о международном аспекте этих атлантических перевозок. Необычайно большое количество новых жителей Севильи были иностранцами. Итальянцы – в первую очередь генуэзцы, но также часто и флорентийцы – начиная с XIV столетия играли доминирующую роль в португальской торговле, которая во многих отношениях затрагивала и Испанию. Первые открытия на Канарских островах, как я подчеркивал в своей первой книге, «Реки золота», были осуществлены с помощью генуэзского капитала. Многие из первых сахарных заводов и других предприятий в Карибском регионе начинались при поддержке генуэзцев или по их инициативе. Генуэзцы знали все, что касалось денег, страховок и капиталовложений, займов и закладных. Банкиры и купцы из Генуи смотрели на себя как на испанцев: фамилия Марини превратилась в Марин, Сентуриони – в Сентурион.

В дополнение к сказанному: далеко не все моряки, плававшие на испанских кораблях, были испанцами. 15 % тех, кто плавал с Педрариасом, были рождены за границей. По меньшей мере девяносто из двухсот шестидесяти пяти участников плавания Магеллана были иностранцами – в основном из Португалии или Италии. Греки, французы, фламандцы, как правило, имели пару своих представителей в любой крупной экспедиции. Португальские моряки часто прикидывались испанцами – это было достаточно легко, для этого им надо было лишь назваться галисийцами, поскольку языки Галисии и Португалии схожи между собой. Уроженец Италии мог выдавать себя за каталонца. Как бы там ни было, контроль, который имела Испания над этим масштабнейшим предприятием, трудно переоценить. Вплоть до XVII столетия Испания и Португалия были единственными достойными упоминания колониальными державами; но имперский размах Португалии был направлен главным образом на Восток.

На протяжении почти всего царствования Карла V корабли, направлявшиеся в Индии и возвращавшиеся оттуда, плавали независимо друг от друга. Те, кто собирался перебраться в Индии на постоянное жительство, должны были подать детальное прошение в Каса-де-ла-Контратасьон, а также заплатить за свой проезд и питание по дороге.

Увеличение опасности на море со стороны Франции стало причиной того, что уже в 1530-х годах начали высказываться предложения, чтобы торговые суда плавали флотилиями. Первым французским корсаром был, очевидно, пиратский корабль в 1506 году ^{612}. В 1543 году испанский флот уже сопровождали военные корабли для защиты от пиратов ^{613}. В 1564 году, после дальнейших вмешательств французов, эта обеспокоенность переросла в формирование официальной организации, отправлявшей в Новую Испанию по две охраняемых торговых флотилии в год: в апреле – в Картахену-де-лас-Индиас, и в июле – в Номбре-де-Диос (с 1585 года начавший называться Портобело). Обе флотилии обычно делали остановку на Канарских островах, на неделю или немного больше, чтобы запастись продовольствием и водой, а также подождать, пока моряки оправятся от морской болезни, после чего плыли прямиком в Вест-Индию. Флотилия, отправлявшаяся в Новую Испанию, обычно плыла через Пуэрто-Рико в Сан-Хуан-де-Улуа на острове напротив Веракруса; картахенская флотилия, как правило, вообще не делала остановки на островах. Сан-Хуан-де-Улуа был местом неприветливым, но удобным; оттуда товары и команды кораблей переправлялись на материк на барже.

На обратном пути как северная, так и южная флотилии обычно прокладывали маршрут через Гавану, лучшую гавань во всех Америках. Там обе флотилии ожидали военного эскорта, после чего начиналось обратное путешествие через Атлантику – как правило, с заходом на Азорские острова, по-прежнему принадлежавшие Португалии, откуда оставался еще приблизительно месячный переход до Кастилии. После этого путешественников ждал теплый прием на родной земле, хотя многих моряков приходилось отправлять в специальный морской госпиталь Буэна-Айре в Триане.

Тем временем в 1560-х годах начались регулярные плавания через Тихий океан, хотя в большинстве случаев они были связаны с ужасными испытаниями. Часто случались сражения с французами или пиратами, пытавшимися взять судно на абордаж; палили пушки, стрелявшие самыми разнообразными снарядами – зажигательными стрелами (алакранес), смесью пороха, смолы и масла (алькитранес) и железными «колючками» с четырьмя торчащими острыми шипами (аброхос — «чертополох»).

Основными объектами торговли к 1550 году были прежде всего вино, оливковое масло и бренди; после них шли второстепенные товары – такие как уксус, оливки, изюм, миндаль, пряности, воск; затем – одежда; металлические предметы, такие как сельскохозяйственные машины, гвозди и оборудование для их изготовления; кожа, мыло, стекло, медикаменты, даже произведения искусства. Ртуть была государственной монополией Испании, однако она широко использовалась для получения чистого серебра. В XVI столетии ткани – большей частью из Руана или Анжера – составляли более 60 % всего импорта в Америку. Затем шли бумага, четки, письменные принадлежности и струны для скрипок. Однако предметом торговли первостепенной важности считались рабы ^{614}.