О, прости! – Барон прикрыл ладонью рот. – Само сорвалось.
Но, раз ты владеешь Райским Яблоком, значит, ты, действительно, побывал в Ином
Мире! Именно там ты получил Камень, и твоя миссия – вернуть его людям. Я
угадал?
Эдвард Келли возбужденно облизнул губы, смахнул со лба
капельки пота.
Ластик был взволнован ничуть не меньше. Оказывается, ученые
семнадцатого века знают про существование Камня!
– Да, я был там… Но я ничего не помню… – забормотал
князь-ангел. – Возвращение в бренную плоть лишило меня памяти.
– Ты был там! – возопил Келли, не дослушав, и поднял глаза
вверх. – Благодарю тебя, могучий Мурифрай!
Ластик был уверен, что царь и его невеста обернутся на этот
вопль, но те по-прежнему стояли, прижавшись друг к другу, и, похоже, ничего
вокруг не замечали.
– Какой великий день! – Барон всхлипнул, по его толстым
щекам стекали слезы. – Я знал, я чувствовал, что Мурифрай не напрасно позвал меня
в Московию!
– Кто это – Мурифрай? Англичанин торжественно воздел палец:
– Дух-покровитель алхимиков. Но скажи мне, о пришелец из
Иного Мира, неужто ты совсем ничего не помнишь?
– Совсем.
Келли деловито осмотрел его и даже слегка ущипнул за ухо.
– Хм, я не нахожу в тебе ни одной из пяти ангельских примет.
Уши твои не холодны, волос не золотист, глаза не круглы, кожа не бело-розова, а
лицо не идеальной формы.
За лицо Ластик обиделся, подумал: на себя бы посмотрел,
параллелепипед несчастный!
– Но, может быть, ты сохранил способность слышать голоса из
Иного Мира? – пытливо уставился на него англичанин.
– Что?
– Ничего, это мы проверим. – Келли скользнул взглядом вниз,
на Камень, и больше уже головы не поднимал – всё не мог наглядеться. – Известно
ли тебе, что император Рудольф разыскивает этот алмаз по всей Европе и сулит за
него герцогский титул, миллион золотых дукатов и три города с деревнями? Три
настоящих каменных города, населенных трезвыми и трудолюбивыми горожанами – у
вас в Московии таких чудесных городов нет.
– Ничего, скоро будут, – заступился за отчизну Ластик. – А к
алмазу ты, барон, не поползно-венничай (не подкатывайся). Я не уступлю его
никогда и ни за что.
Англичанин аж отшатнулся, демонстративно спрятал руки за
спину.
– Что ты! Что ты! Ни за какие богатства не согласился бы я
обладать этим предметом! Я всего лишь советую юному лорду избавиться от опасной
реликвии, передав ее императору за хорошее вознаграждение. Если же с Рудольфом
из-за Камня случится беда, я горевать не стану.
Он снова наклонился к Ластику и перешел на еле слышный
шепот.
– Неужто тебе не ведомо, что всякий, кто владел Камнем или
хотя бы его касался, скверно кончал свои дни? О ювелире Ле Крюзье я тебе уже
рассказывал – католики разрубили его мечом пополам. Не лучше была участь и
кавалера де Телиньи, владельца алмаза. Этот гугенот отчаянно бился за свою
жизнь и сумел вырваться за ворота, но споткнулся на ровном месте, и враги
сначала отсекли ему алебардой руку, а потом, еще живого, кинули в костер. Но
это пустяки по сравнению с участью венецианского купца Пирелли, который выкупил
Камень у мавров около ста лет назад. Он, как и ты, носил алмаз на шее, в особой
ладанке, только не снаружи, а внутри, у сердца. Однажды, когда купец спал, за
пазуху ему заползла гадюка, ужалила в сосок, и бедняга скончался в страшных
корчах.
Ластик непроизвольно схватился за Яблоко и передернулся. Не
то чтобы сильно испугался, но всё же по груди пробежали мурашки.
В этот миг Дмитрий и Марина, наконец, очнулись и расцепили
объятья.
Келли немедленно умолк, повернулся к царю и нагнулся в
учтивом поклоне. Но государь по-прежнему смотрел только на свою невесту.
– Погоди, я должен сказать тебе… – сбивчиво заговорил он. –
Может быть, после этого ты не захочешь меня больше обнимать… Я намеревался
прямо сразу всё объявить, но когда тебя увидел, забыл обо всем на свете… Знай
же: я не смогу выполнить то, что обещал твоему отцу, твоему королю и твоему
епископу. Я дам пану Мнишку золота, камней, драгоценных мехов, но русских
земель он не получит. Король Жигмонт не получит Смоленска. И в католическую
веру я тоже не перейду. За это… за это ты разлюбишь меня?
Никогда раньше Ластик не слышал, чтобы у Юрки так дрожал
голос.
Марина начала качать головой еще прежде, чем он договорил.
– Мой король, я не смогу разлюбить тебя, даже если ты
нарушишь все клятвы в мире! Ты правильно решил, мой император. Отец глуп и
жаден. Если дать ему русские вотчины, он разорит крестьян и доведет их до
бунта. Жигмонту отдавать Смоленск, конечно же, нельзя – это ослабит нашу
державу. А переход в католичество был бы для тебя самоубийством. Разве я хочу,
чтобы ты погиб?
Сияющий Юрка оглянулся на Ластика.
– Слыхал? Что я тебе говорил! Маринка-классная. – А невесте
сказал. – Ты люби этого отрока. Он мне больше, чем брат. И ты, Эраська, ее тоже
люби.
– Отныне, князь, ты и мне будешь братом, – с улыбкой молвила
Марина Ластику.
Оказывается, не только Юрке умела она улыбаться, да еще как!
Ластик растаял, растроганно подумал: вон как можно ошибиться
в человеке. Или тут всё дело в любви?
– А ты, государь, полюби моего друга и верного советчика. –
Марина показала на англичанина. – Это доктор Келли. Он не только великий
ученый, он знает магические заклинания и умеет вызывать духов, а также
прорицать будущее.
Царь скептически наморщил нос.
– Ученые занимаются не заклинаниями и духами, а законами
природы.
– Не говори так! – воскликнула Марина, схватив его за руку.
– Я не раз имела возможность убедиться в чудесных способностях доктора! Сам
император Рудольф боялся его и даже повелел сжечь на костре, лишь волшебство
помогло барону спастись.
– Сжечь на костре? Как Джордано Бруно? – Юрка взглянул на
англичанина с любопытством.
– О, маестат, ты слышал о моем коллеге Джордано Бруно? –
удивился Келли. – Этого алхимика и вольнодумца мало кто помнит.
– Так, читал когда-то, – неопределенно ответил царь, метнув
взгляд на Ластика. – Значит, ты тоже алхимик?
Барон поклонился.