Золушка с Чистых прудов - читать онлайн книгу. Автор: Вера Васильева cтр.№ 78

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Золушка с Чистых прудов | Автор книги - Вера Васильева

Cтраница 78
читать онлайн книги бесплатно

И наступает потом момент, когда она себя чувствует хорошо, ей кажется, что писатель, ее соавтор, любит ее. Во всяком случае, он приходит к ней после ее неудачного самоубийства, жалеет ее, и для нее это уже много. Она уже готова довольствоваться осколками большой любви, но они у нее в душе вырастают в нечто большее. Раз есть секунда тепла, то, может быть, это будет огромное тепло, оно разрастется. Да даже если это лишь кроха, она даст ей возможность жить. Поэтому заканчивается сцена огромной надеждой на то, что мы будем вместе, что я буду им любима, а он будет любим мною. И это кусочек счастья.

Ну а потом следует то, что и должно быть в жизни. Он встречает девушку – молодость, естество, нормальность. Ирма Гарленд пытается быть моложе, но не выходит, и чувствует, что любимый человек исчезает. И тогда она холодеет. Это даже не отчаянье, это именно холод.

Когда я вижу, что он меня предает, слушаю, как он уговаривает молодую девушку жить за счет вот этой пожилой актрисы (то есть за мой счет), понимаю, что благодаря мне они могут быть счастливы, – я становлюсь холодной, циничной и трезвой. Говорю: «Я все слышала, мы будем счастливы», – хотя знаю, что ничего похожего на счастье не ожидает нас, но я куплю его. Он станет мне изменять, и это будет наше счастье, так как другого счастья мне Бог не дает. Я и на это согласна. Холодно, злобно, но другого выхода нет.

Однако увидев, в каком он отчаянии, я вдруг понимаю, что вообще-то это не нужно ни ему, ни мне. И прошу прощения, и говорю, что сделаю все на свете, только бы он был счастлив. И чувствую уже это в своем сердце. Пусть он будет счастлив без меня, но чтоб я это ощущала, чтобы он был рядом и я видела бы, что ему хорошо. Не со мной, но хорошо. В общем, такая абсолютная любовь.

И когда он, несмотря ни на что, уходит и его убивают, я схожу с ума. Моя героиня сходит с ума не только оттого, что теперь для нее больше нет жизни, но и оттого, что придется навсегда расстаться с теми мечтами, что ее переполняли, – снять фильм и сыграть роль Саломеи. Все смешалось – и роль, и обстоятельства, и это отчаяние. И возникает ощущение, что она всю себя положила к подножью искусства и любви.

Две вещи важны в этой роли: искусство и любовь. Ради искусства она может быть и такой, и сякой, и подкупать, и продаваться, все в ней должно быть – в том числе греховное начало, которое не сдерживается никакими моральными преградами, если это надо для роли, для ощущения жизни.

А в жизни напоследок, когда уже ничего не светило, она полюбила по-настоящему и готова принять абсолютно все, лишь бы он был жив, лишь бы ему было хорошо. Хотя бы как благодарность за минуты того, что она испытала, за возврат молодости, за возврат всех живых чувств, за возврат самой себя.

Так что в этой роли много всего, и многое питается и от самой жизни, от того, как актеры живут, от того, как им тяжко, когда у них ничего нет, когда им нечего играть, когда жизнь души полна эмоциями и пониманием того, что можно выразить, причем выразить то, что прожито собственным сердцем.

В общем, эта роль очень исповедальная. И хотя это не я, но я ее понимаю всю – от самого начала до самого конца. Я все про нее знаю. Я ее чувствую. Но это не я.

Вспоминаю свою жизнь, свою любовь, которая сохранилась в моей душе до самой старости. Я помню, как встречала любимого человека, который прилетел на один день в Крым, где я отдыхала. Его самолет прилетал рано утром, но я не могла дождаться утра, я пошла навстречу машине еще ночью, на рассвете. Я шла долго по шоссе, ноги устали в туфлях, и я шла босиком. И увидев меня на шоссе, босую, счастливую, он был потрясен моим чувством несказанного счастья.

Поэтому мне легко играть сцену, где я на коленях прошу его не покидать меня. Я не думаю, как выгляжу в эту минуту. И я счастлива на сцене. Это я люблю, это я не стесняюсь стоять на коленях. Чувство сильнее мыслей о том, что обо мне подумают.

Здесь есть какое-то удивительное сочетание, с одной стороны, исповеди (я сознаю, что так же повела бы себя в какие-то моменты) и, с другой стороны, очень холодного точного взгляда на нашу профессию, которая накладывает свои черты. Они, может быть, плохие, но они объяснимы, они мною оправданы, потому что я сама проживала всю актерскую унизительную, беспомощную и в то же время иногда божественную жизнь, какая бывает у нас, у актеров. Ну, если не иметь, конечно, какой-то поддержки, мужа или еще кого-то, а просто вот жить и играть то, что тебе дали, и понимать, что чего-то ты никогда не получишь, и будешь мучиться, и будешь знать, что ты тонко чувствуешь и тонко можешь выразить, но этого не случится.

Это огромное горе, которое испытывает человек творческий. И наоборот, огромное счастье, если вдруг твой душевный крик дошел до зрительного зала и ты получил ответ оттуда. Тогда ты понимаешь, что пошла на сцену не зря, потому что если в тебе что-то такое плачет, стонет, кричит от несогласия или молит, молит Бога: «Дай мне это, дай мне любовь, дай мне выразить себя», – если это ощущает зал, то можно сказать, жизнь прожита прекрасно. Потому что в эти минуты или секунды то, что ты знаешь, прочувствовал, прожил, вдруг дошло до тысячи людей. Пусть не до каждого, но до кого-то дошло.

Роль эта дает колоссальные возможности. И может быть, кому-то я не нравлюсь в ней, ведь есть определенное представление обо мне – своего рода открытка: улыбка, покой и русскость какая-то. Но человек гораздо глубже, чем улыбка и лакированное фото. Человек может быть и греховен, он может адски мучиться от каких-то невысказанных или непрочувствованных ощущений, и все это живое и почти в каждом из нас раскидано. А в женщинах особенно. Я замечаю, что пьеса, где есть любовь и где есть страдание, где есть выплеск женского начала, до женщин прекрасно доходит, потому что как бы она, женщина, ни жила замкнуто, тихо, ничего плохого не делая, ни с кем не греша, это не значит, что ничего в ней не бушует. В ней все есть, и получая это со сцены, она безумно благодарна, она понимает: то, что Бог в нас закладывает, живое. И значит, каждая женщина, которая недополучила, все равно себе говорит: «Ей так же тяжело, как и мне. Я не одинока». И это хорошо.

Спустя какое-то время «Московская правда» опубликовала рецензию Елены Буловой. Позволю себе процитировать часть из нее: «На сцене Театра сатиры появился очень необычный, стильный и завораживающий спектакль. Определить его жанр довольно трудно, потому что создатели “Рокового влечения”… привнесли в криминальную драму, а вернее, в нуар, не только лирику и юмор, но и наполнили ее трагикомическим звучанием.

История под гламурным названием “Роковое влечение” неожиданно оборачивается драмой выдающейся актрисы Ирмы Гарленд, чей образ сложился из фрагментов многих биографий. В свое время миллионы поклонялись кумирам немого кино – Глории Свенсон, Норме Толмендж, Асте Нильсон. Чуть позже публика сходила с ума от лент с участием Греты Гарбо, Марлен Дитрих, которые стали символом своего времени. Но все проходит… Некогда гремевшие на весь мир имена забываются, и судьбы людей, заставлявших смеяться и плакать всю планету, уже никого не интересуют… они уходят в тень нового времени. Одни судорожно цепляются за любую возможность напомнить о себе. Другие, напротив, подвергают себя добровольному заточению, полагая, что только так возможно сохранить созданные им мифы. И те, и другие правы, вот только легче от этого не становится никому…

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию