– Люди с нежной душой, – миссис Гейзер принимается за пикули, – не любят показывать вида.
Ужин чинно продолжается.
М.Р. под столом передает Д.Э. записку. Д.Э. ее берет, тихонько бросает под ноги мисс Буддл и невзначай потирает щеку, любуясь зеленым абажуром. Абажур напоминает ночной горшок, на который присел слон. Мисс Буддл опускает глаза и улыбается. Она стаскивает под столом туфлю и начинает гонять записку ножкой, стараясь зацепить.
Вдруг миссис Гейзер спохватывается и бежит наверх.
– Мистер Флинт! – кричит она. – Мистер Флинт! Чай!
Пока бабушка, возмущенно жуя, смотрит ей вслед, мисс Буддл потихоньку поднимает письмо.
– Что? – рассеянно спрашивает Д.Э. Саммерс.
– А? – отзывается М.Р. Маллоу. – Нет-нет, ничего.
Он долго и старательно отряхивает плечо компаньона, изобразив на лице полнейшую невинность, и дожидаясь, пока до того дойдет податься вбок. Когда это все-таки происходит, шепчет: «Прекрати улыбаться, балбес!»
Ровно через полчаса после ужина в комнату Флинта заглядывает миссис Буддл.
– Не желаете мармеладу? – интересуется она с улыбкой. – Купила свежий, очень хороший, ежевичный!
Из-за приоткрытой двери слышится мрачное, как из дупла филина, «угу». Миссис Буддл с счастливым лицом возвращается к себе в комнату, по дороге едва не задевая плечом миссис Гейзер с кусочком сливового пирога на блюдечке.
– Старая калоша, – цедит миссис Гейзер сквозь зубы, не переставая улыбаться.
Бабуля оборачивается через плечо, но встречает еще более любезную улыбку.
– Старая потаскуха. Одной ногой на кладбище, а все туда же! – чревовещает она от двери третьего номера, и дверь закрывается.
Квартирная хозяйка почти начала спуск по ступенькам
– Миссис Буддл! – бодро окликает она. – Я не расслышала, что вы сказали!
Дверь распахивается. Каждая морщинка бабули излучает любезность и доброжелательство.
– Я сказала: «Спокойной ночи!»
– А! Спокойной ночи!
И миссис Гейзер с прекрасно прямой спиной скрывается внизу.
* * *
В пятницу вечером
– … и когда мы повернули на нашу улицу, – взахлеб рассказывала мисс Буддл, налетев на Д.Э. Саммерса на лестнице, – бабушка остановилась поболтать с миссис Фик, а мистер Флинт прогуливался по той стороне, делая вид, что совсем нас не замечает! Думаете, это случайно?
– Не факт, – осторожно ответил Д.Э. Саммерс.
У миссис Буддл сегодня образовалась два срочных вопроса, которые требовали немедленных услуг ясновидящего.
– Бабушка, – мисс Буддл опустила лукавые глаза, – думает, что совсем не случайно.
– Что же она сделала, ваша бабушка? – спросил заинтригованный Джейк.
– Ну, она… – девица потеребила оборки на сложенном голубом зонтике. – Она с ним поздоровалась.
– А мистер Флинт?
– Он кивнул! – вскричала мисс Буддл. – Представляете? Не так, чтобы особенно заметно, но он кивнул! Я видела это своими глазами!
Нежные, как незабудки, глаза широко раскрылись и барышня на выданье полушепотом, как бы сама себе, продекламировала:
Это тайна и секрет,
Ничего прекрасней нет.
Знают звезды и луна,
Знает море и волна,
Знают розы на столе,
И котенок на окне.
Ну, а больше никому,
Знать не надо.
Она посмотрела на Д.Э. и лукаво закончила:
– Почему?
…Моя тетушка всегда утверждала: не следует приносить себя в жертву случайной встрече на улице, на бульваре или в парке, ведя пустые, мучительные для обеих сторон, разговоры. Совершенно достаточно вежливого кивка, улыбки и…
– Что вы говорите, мисс Буддл?
Разочарование отразилось на нежном лице.
– Почему? – повторила она укоризненно. – Я спросила: «Почему?»
…и поклона, пожалуй. Нет, не так: легкого поклона.
– Что «почему»?
– Это загадка! «Ну, а больше никому знать не надо. Почему?» Вы не заметили, мистер Саммерс?
– Ах, да? – очнулся Д.Э.
– Немножко пикантно, – улыбнулась барышня, – но…
– Слушайте, а вы знаете это? – перебил дамский Меркурий. – «Коль девчонка твоя целовать не дает…»
Барышня на выданье не слышала раньше ничего подобного.
– Тоже не совсем прилично, – без следов раскаяния на физиономии прибавил Джейк, – но так здорово! Это мне мисс Хольс рассказала.
– Я представления не имею, кто такая эта ваша, как ее там.
– Ну, прислуга. Вы не знали, мисс Буддл?
– Откуда же мне знать, как зовут прислугу!
Д.Э. сделал приятное лицо. Он не очень дорожил знакомством с мисс Буддл. Он боялся, что романтическая особа измучает компаньона ябедами. Если совсем честно: не хотелось опять получить по носу от М.Р. за издевательство над барышней.
– Джулия, как вам не стыдно! – от кудрявого рыцаря пришлось отбиваться подушкой. – Она же тебе самому надоела, хуже горькой соли!
– Ну и что! – возмущался тот.
– Вы лицемерка, мисс Дей. Разводите слюни, когда жизнь так коротка!
– Миссис, миссис Дей, балбес. И если хочешь знать, это не слюни!
– А что же?
– Соображения личного покоя! Она мне каждый раз на тебя жалуется! Скоро плешь проест! Джулия! Имейте совесть, ржавый якорь вам в задницу!
– Представляете, мисс Буддл, как будет смешно, если Флинт сделает предложение вашей бабушке? – спросил Джейк тоже не без лукавства. Она же станет тогда миссис Флинт? Ой, какая прелесть, я вам просто завидую!
От хохота искателя приключений заткнулась канарейка в лавке мистера Фика по соседству. Мисс Буддл молча ждала, когда Д.Э. закончил веселиться.
– Вы, мистер Саммерс, от этого старого пердуна не особенно отличаетесь! Только бы над всеми издеваться! – произнесла она оскорбленно.
– У меня, может быть, тоже под грубой оболочкой золотое сердце! – не растерялся Джейк.
На душе у него и так цвели розы: Козебродски удалось пропустить рюмочку с председателем городского совета Макферсоном и напроситься на ближайшее заседание. Там, правда, было то затруднение, что выборы недавно были, а до следующих оставался еще почти год, но несколько очень многозначительных кадров на парадной лестнице и в зале заседаний городской управы сделать все-таки удалось, так что и председатель нынешний и мечтающий о председательском кресле казначей и смотритель училищ Менцель остались очень довольны.