Забытое убийство - читать онлайн книгу. Автор: Марианна Сорвина cтр.№ 82

Эта патетическая и печальная речь одного из участников инсбрукских событий была, конечно же, связана с последними боями и потерями на итало-австрийском, то есть тирольском фронте. Борьба за Южный Тироль продолжалась. За четыре месяца до выступления профессора погиб Чезаре Баттисти, а за полмесяца до этого выступления закончилась очередная, девятая, битва при реке Изонцо, вновь унесшая жизни многих итальянцев.

Но исход был уже очевиден: Италия в борьбе за Южный Тироль сдаваться не собиралась. К маю следующего года, 1917-го, в ходе тирольской войны произойдет перелом, а в 1918 году Трентино-Альто-Адидже войдет в состав Италии: Антанта сдержала обещание.

Невозможно отделаться от ощущения, что каноника Галанте, произносившего речь в стенах Болонского университета, занимали в тот момент не столько борьба за Трентино или гибель Баттисти, сколько неясность будущего в связи с переделом и обновлением мира. Это было будущее и светского мира, и католической церкви, к которой каноник имел непосредственное отношение.

Влияние Первой мировой войны на мир было действительно беспрецедентным: это был конец старой цивилизации. Понимал ли это Андреа Галанте? Очевидно, понимал.

* * *

Он родился в Казале-Монферрато в 1871 году в семье адвоката Эрнесто Галанте. Будущий профессор канонического права окончил в 1893 году университет Павии и там же начал свою академическую карьеру. Между 1897 и 1916 годами он преподавал каноническое право на юридических факультетах разных университетов. В 1904 году, как многие итальянские юристы, Галанте оказался в Инсбруке с труднейшей задачей – преподавания на итальянском языке в немецком Тироле, но, по словам энциклопедии «Бреве» ^[408], эту задачу он выполнял «с честью и гордостью, несмотря на вражду и противостояние австрийского правительства». После разгула немецкого национализма и прекращения занятий на итальянском языке в Австрии Галанте вернулся в Италию, оставив в Инсбруке все свое имущество, в том числе книги и архивные документы. Он поступил на работу в Болонский университет в качестве профессора церковного права.

С самого начала войны устремления Галанте были посвящены присоединению Южного Тироля. Из-за своей политической приверженности он даже стал начальником военного штаба и министром без портфеля.

В этом статусе каноник организовал итальянское управление пропаганды и осуществлял дипломатические миссии за границей в течение двух лет. Он предпринял многочисленные поездки и политические переговоры, во главе группы миссионеров посетил Англию и Францию.

Вскоре Галанте стал вице-президентом международного Конгресса Книги, проходившего в Милане с 2 по 7 апреля 1917 года, и активно участвовал в его работе. В своем докладе, озаглавленном «Распространение книги в Италии и национальная культура» он проводил идею о том, что коллективное сознание, опирающееся на изучение книг, является основой для построения итальянской национальной идентичности. Для создания нравственного климата в обществе необходимы такие компоненты культуры, как каталоги, библиографии, научные обзоры, а также коллекции крупных работ, публикации, периодические отраслевые издания. Итальянская идеалистическая философия всегда опиралась на академизм, образование и печать, а в первой трети XX века особенно.

После окончания конгресса Галанте со всей энергией инициировал издание журнала «L’intesa intellettuale» («Интеллектуальное понимание») и словарь Никола Заничелли «Italia nuova» («Новая Италия»). В июне и июле 1919 года одна за другой выходили его статьи, а в середине июля он продолжал выступать на различных кафедрах и подиумах ^[409]…

26 июля 1919 года в Риме профессор Андреа Галанте покончил с собой.

Хочется сделать акцент на этой фразе. Потому что именно так и выглядели сухие биографические отчеты о его жизненном пути. Иностранные коллеги профессора в своих выступлениях на последующих конференциях выражали соболезнования итальянскому университетскому сообществу по поводу безвременной кончины этого уважаемого и перспективного ученого, и ни разу не возникало никаких сомнений и вопросов, как будто речь идет о чем-то определенном и ясном.

Но вопросы не могут не возникнуть.

Их даже слишком много: как будто кто-то свыше – тот, кого очень любил и кому служил каноник Галанте – старательно собрал вместе именно те факты, которые подвергают сомнению официальную версию.

Италия только что политически легитимно обрела те земли, за которые боролись и погибали товарищи профессора. Он ждал этого. Был повод вздохнуть после кровопролитных боев и порадоваться окончанию и исходу войны. Сорокасемилетний Андреа Галанте был еще активен, энергичен и востребован не только университетской средой, но и общественно-политической. Наконец, он был специалистом по церковному, католическому праву. Это самое «Il diritto ecclesiastico» отрицает саму возможность добровольного ухода из жизни как страшный грех. И самое главное – Андреа Галанте ушел из жизни 26 июля, за четыре дня до своего дня рождения.

Возможно ли, чтобы на каноника повлияла общая неудовлетворенность итальянцев территориальным переделом (Италии так и не отдали Далмацию, Фиуме и некоторые другие запрошенные области)? Или начавшиеся проявления фашизма привели его в угнетенное состояние духа? Одни вопросы и сомнительные обстоятельства. Кому мешал профессор Галанте? Кому-то из прошлого или из настоящего? Или все-таки он мешал самому себе, когда понял, что все кончено и ему больше не за что бороться?

В начале XX века один из создателей «Societa degli Studenti Trentini» Антонио Пиджеле переживал свою собственную, личную трагедию, контрапункт которой наступил в разгар Первой мировой войны, сломавшей ему судьбу.

Австро-итальянские события привели Пиджеле в ужас. Он, родившийся в Австрии, считал себя австрийским подданным, несмотря на социалистические убеждения и итальянскую национальность. Но даже не это главное. Главным было то, что эта война, как кровавый рубец, прочертила границу между итальянскими и австрийскими социалистами, оказавшимися по разные стороны окопа. Пиджеле не раз говорил, что не может заснуть, когда представляет себе лица своих австрийских товарищей по социалистической партии на прицеле своей винтовки. Этот кошмар преследовал его очень долго.

Эмоциональный Пиджеле оказался раздавлен сразу несколькими событиями – распадом II Интернационала, смертью любимой жены Амвросии 1 апреля 1915 года и гибелью Баттисти в июле 1916 года.

Все это произвело на Антонио столь тягостное впечатление, что он просто сошел с ума. Это поначалу не было заметно никому, кроме врача их семьи, чуткого Чезаре Мазотти, имевшего немалые познания в психиатрии и понимавшего, что у Пиджеле развивается депрессивный синдром. Довольно скоро Пиджеле отошел от политики и погрузился в собственные иллюзии, в которых главную роль играл погибший Баттисти. Влияние этой личности на отдельные умы и большие группы людей отмечалось неоднократно, но на своего соратника Пиджеле «неистовый Чезаре» действовал почти магически: с его уходом закончился смысл самого ирредентистского движения, оно измельчало и утратило свои идеалы. К тому же Пиджеле все время видел, как образ его товарища становится предметом политической спекуляции – мифом о великомученике, с которым реальный, живой Баттисти ничего общего не имел.