Маленький городок в Германии. Секретный паломник - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ле Карре cтр.№ 90

Брэдфилд предпочел больше не прерывать его.

– Вы слышали о работах в области эвтаназии?

– Да. В Хадамаре. – Брэдфилд кивнул в сторону окна. – Ниже по реке отсюда. В Хадамаре, – повторил он.

– Хадамар, Вайльмюнстер, Айхберг, Кальменхоф – клиники, в которых занимались устранением ненужных людей. Тех, кто своей жизнью обременял немецкую экономику, но не приносил ей никакой пользы. Обо всем этом вы можете многое прочитать в «Священной норе», и достаточное количество документов по теме имеется в референтуре. Среди досье, подлежащих уничтожению. С самого начала ученые выделили категории людей, которых следовало тихо устранить. Вы наверняка слышали об этом: имеющих любые формы уродств или увечий, психически больных, умственно отсталых детей в возрасте от восьми до тринадцати лет. Тех, кто мочился под себя. За крайне редкими исключениями, все жертвы по национальности были немцами.

– Они именовали их пациентами, – добавил Брэдфилд с нескрываемым отвращением.

– Как теперь выясняется, время от времени специально отобранных пациентов использовали для медицинских исследований. Как детей, так и взрослых.

Брэдфилд кивнул, подтверждая, что и это ему известно.

– Когда вскрылись обстоятельства дела в Хапсторфе, американцы и сами немцы уже проделали большую работу, занимаясь программой эвтаназии. Помимо прочего, они получили доказательства, что целый автобус с так называемыми гибридными особями был направлен для «выполнения опасного задания в химических лабораториях Хапсторфа». В таком автобусе помещался тридцать один человек. И они использовали для перевозки автобусы серого цвета, если это вам о чем-то говорит.

– Сразу вспоминается Ганновер, – мгновенно отреагировал Брэдфилд. – Транспорт для телохранителей.

– Карфельд превосходный администратор и организатор. Всех это приводит в восхищение. Он им был тогда, как остался и по сей день. Приятно осознавать, что он не утратил прежних талантов, верно? У него мозг работает словно по заранее заложенной программе.

– Хватит уже ходить вокруг да около. Я хочу увидеть картину в целом и как можно быстрее.

– Так вот, автобусы были серыми. Тридцать одно место плюс отсек для охранника. Окна изнутри замазали черной краской. Когда было возможно, транспортировка осуществлялась по ночам.

– Вы сказали, трупов насчитали тридцать два, а не тридцать один…

– Но ведь был еще тот бельгийский рабочий, помните? Его направили в лабораторию под скалой, а он потом делился впечатлениями с французским приятелем. Это и решило его судьбу. Видимо, он видел больше, чем ему полагалось увидеть. Как сейчас Лео.

– Вот, – сказал Брэдфилд, поднимаясь и поднося ему еще чашку кофе. – Вам лучше выпить еще немного.

Тернер взял чашку, но рука его при этом нисколько не дрожала.

– Пойдем дальше. Взяв Карфельда под арест, его доставили в Гамбург, где предъявили тела и прочие улики, какие у них только имелись, но он лишь посмеялся над следователями. Чушь собачья, сказал он, вся эта история. Он никогда в жизни не бывал в Хапсторфе. Он работал инженером. Специалистом по сносу зданий. Дал подробный отчет о своей службе на русском фронте – ему даже сумели выписать фальшивые награды за участие в боевых действиях и бог знает что еще. Как я предполагаю, здесь ему основательно помогли в СС, и он особенно успешно использовал свое мнимое пребывание под Сталинградом. В его рассказе имелись нестыковки, хотя их оказалось немного. Его допрашивали, но он твердо придерживался своей версии. Он ни разу не посещал Хапсторф. Ничего не знал о расположенном там заводе. Нет, нет и нет – в ответ на все вопросы. Так продолжалось месяцами. «Очень хорошо, – повторял он, – если у вас есть доказательства, предъявите мне обвинение. Пусть я предстану перед трибуналом. Но меня такая перспектива не волнует, потому что я – герой войны. И никогда ничем не управлял, кроме небольшой семейной фабрики в Эссене, а вы, британцы, уничтожили ее, не так ли? Я был в России, а не отравлял каких-то уродцев. С чего вы все это взяли? Я гуманист, готов любить все человечество. Найдите одного живого свидетеля, найдите хоть кого-нибудь». Но в том-то и состояла проблема, что никого не смогли найти. Ученые-химики в Хапсторфе жили в полной изоляции, как, по всей видимости, и вспомогательный персонал. Все записи сгорели при бомбардировках, а те, кто там работал, знали друг друга только по именам, псевдонимам или прозвищам. – Тернер пожал плечами. – На этом все, собственно, и закончилось. Причем Карфельд обнаглел до того, что вставил в свое жизнеописание еще и участие в группе антифашистов на русском фронте, но, поскольку упомянутые им подразделения либо целиком попали в плен, либо погибли до последнего человека, следователи не смогли ничего найти и по этому пункту. Впрочем, с тех пор он почему-то старается больше не упоминать об участии в антифашистском движении.

– Потому что это больше не приносит популярности, – кратко заметил Брэдфилд. – Особенно среди людей, принадлежащих к его сторонникам.

– Таким образом, дело не дошло до суда. По множеству причин. Сами по себе отделы, занимавшиеся расследованиями военных преступлений, уже начинали постепенно расформировываться. Из Лондона и Вашингтона оказывалось мощное давление с призывом зарыть топор войны и переложить всю ответственность за дальнейшие действия на германские юридические органы. Воцарился хаос. Пока полевые следователи старались подготовить и выдвинуть обвинения, их начальство в штаб-квартирах уже готовило массовую амнистию. И существовали другие препятствия чисто технического характера для продолжения расследований. Данное преступление было совершено по большей части против французов, бельгийцев и поляков, но поскольку не существовало способа определить национальность каждой жертвы, возникала проблема юрисдикции. Не материальные затруднения, а чисто косвенные, формальные, но и они мешали принять решение, как действовать, какие принять меры. Хотя вы прекрасно знаете, как это бывает, если сам хочешь создать себе трудности.

– Я помню те времена, – тихо ответил Брэдфилд. – Настоящий бедлам.

– Французы не были ни в чем заинтересованы, поляки заинтересованы чрезмерно, а Карфельд между тем постепенно превращался в солидного промышленника. Он уже работал по крупным контрактам с фирмами из стран бывшего альянса союзников. Причем даже привлекал конкурентов в качестве помощников, чтобы справляться с огромным спросом на свою продукцию. Он ведь остался превосходным управленцем. Весьма эффективным.

– Вы так говорите, словно это тоже преступление.

– Его собственные фабрики подверглись демонтажу, причем дважды, но затем он все сумел организовать на плановой основе сначала на чужих производственных мощностях. Ей-богу, жаль было мешать ему. Упорно ходили слухи, – добавил Тернер, нисколько не меняя тональности голоса, – что он получил заведомое преимущество перед другими промышленниками, поскольку выдал союзникам огромное количество редких газов, которые скопил и сумел поместить в подземные емкости в Эссене под конец войны. Вот чем он занимался, когда Королевские военно-воздушные силы бомбили Хапсторф. Не мать он хоронил, а готовил себе мягкую подстилку, чтобы не упасть после войны слишком больно.