Коррупция при дворе Короля-Солнце. Взлет и падение Никола Фуке - читать онлайн книгу. Автор: Винсент Дж. Питтс cтр.№ 49

В конце января судьи добросовестно, в течение нескольких дней, обсуждали просьбы Фуке. Ормессон сперва утверждал, что, отрицая полномочия палаты, Фуке не имеет права требовать отзыва никого из ее судей. Сегье воспользовался случаем и раскритиковал палату. Он сказал, что, прежде чем предоставлять Фуке консультантов и доступ к описи бумаг, следовало оговорить: все это делается при условии, что он признает ее необходимые полномочия. Другие судьи считали, что юрисдикция суда не зависит от того, признает ли ее Фуке; их мандат утвердил король, исходя из этого они и должны выносить решения. Эта точка зрения в итоге возобладала.

Затем Талону предложили обосновать, почему его не следует отстранять. Талон заявил, что он Фуке не враг, и поставил юридический вопрос: может ли подзащитный давать отвод королевскому прокурору? Ормессон полагал, что в гражданском судопроизводстве такое возможно, но в уголовном враждебные отношения между обвиняемым и обвинителем – достаточно обычное явление. Они не могут служить основанием для отвода. Мнения разделились практически поровну. В конечном счете Талон сохранил свою позицию с превосходством в один голос. Теперь настала очередь Фуко отвечать на обвинения в махинациях с доказательствами, а также в сокрытии некоторых документов. Некоторые из судей колебались. В конце концов возобладала точка зрения Ормессона, утверждавшего, что отстранение Фуко от дачи показаний на имеющихся основаниях и на данном этапе предрешит судьбу процесса. Поэтому Фуко было позволено остаться ^[558].

Доводы против участия Пюссора были гораздо сильнее. Он приходился Кольберу дядей, тесно сотрудничал с ним, а заинтересованность Кольбера в процессе было невозможно переоценить. В поисках дипломатичного выхода из положения Ормессон заметил, что Кольбер заинтересован в деле по прямому приказу короля. Однако такой интерес нельзя рассматривать как неподобающий. В то же время, чтобы суд мог наглядно продемонстрировать беспристрастие, Пюссору следует подумать о добровольном отказе от полномочий. С Ормессоном согласились только четверо из судей. Конечно, Пюссор совершенно не собирался уходить сам. Поэтому остался и он. Отвод Вуазена сочли неправомерным без обсуждения, поскольку в системе судопроизводства, с множеством ее перекрестных внутренних связей, родство судьи с обвинителем или другим судьей являлось обычным делом ^[559].

Требование Фуке о доступе ко всем его бумагам и другим документам, доступным обвинению, в частности к казначейским реестрам, обсуждалось в начале февраля. Тут судьям пришлось столкнуться с последствиями и неудобствами несоразмерно масштабного расследования, затеянного Кольбером. Объем материала, приобщенного к делу, был громаден. Ормессон отмечал, что по приказу короля было изъято и поступило на хранение примерно 60 000 документов, из коих, по его словам, 50 000 не имели отношения к обвинениям против Фуке. Разрешить Фуке и консультантам изучать их все означало, что дело так никогда и не дойдет до суда. Разгорелись дебаты. Некоторые судьи предлагали разрешить Фуке ознакомиться только с документами, отобранными обвинением в качестве вещественных доказательств (этот процесс, заметил Ормессон, еще не закончен). То, что Фуке имеет право видеть эти документы, было ясно без обсуждений. Однако некоторые судьи ссылались на традиционное право подзащитного изучать любые доступные бумаги в поисках того, что можно использовать для защиты. На это Сент-Элен возражал: Фуке следует дать доступ только к конкретным материалам, которые он сможет назвать. Пюссор, все еще уязвленный попыткой отвода, поддержал эту позицию с такой страстью, что несколько коллег не могли скрыть изумления. Внезапно несколько судей, шесть или семь, высказались за то, чтобы дать Фуке безусловный доступ ко всем изъятым документам. В итоге суд, по рекомендации Ормессона, постановил разрешить Фуке изучить все материалы, используемые против него. Также суд подтвердил его право увидеть любые документы из перечисленных в описях и реестрах ^[560].

К чему привело это поистине соломоново решение на практике, стало ясно несколько недель спустя. В начале апреля Фуке запросил реестры, хранившиеся у трех его «клерков» – Бартелеми Эрвара, Кольбера и Гийома де Бордо, еще одного доверенного Мазарини ^[561]. Талон сразу возразил: это 10 или 12 тысяч дополнительных документов, процесс рискует затянуться до бесконечности. Суд снова пустился в обсуждение и в итоге решил: пусть Фуке назовет, какие конкретно материалы он хочет видеть. В то же время палата признала, что сделать это будет непросто, потому что документы сложены в пачки и охарактеризованы в описях только в самом общем виде. В каком-то смысле для Фуке это был проигрыш. Но, по крайней мере, судьи признали, что, согласно более ранним заявлениям Фуке, хранение большого количества потенциальных источников доказательств организовано небрежно ^[562].

Одновременно палата поставила перед Фуке еще одно препятствие. Несмотря на его протесты, ему не разрешили непосредственно знакомиться с документами, которые он запросит. Его консультанты должны будут изучать их в Лувре, а затем докладывать ему об их содержании. Фуке указал на нелепость такой организации. Адвокаты впервые увидят содержание этих бумаг, к тому же не зная почерков тех, кто их писал, в том числе Мазарини. Но его возражения были отклонены. Предстояло обходиться тем, на что суд уже согласился ^[563].

Пока шли все эти обсуждения, Фуке дал еще один публичный залп по врагу. После первой публикации в конце ноября 1662 года полиция Кольбера изъяла значительную часть тиража и арестовала печатников ^[564]. Но женщин Фуке было не запугать. Они принялись искать другие типографии, а тем временем установили нелегальный печатный станок в родовом поместье в Монтрё-су-Буа ^[565], недалеко от Парижа. Постепенно к нему добавились еще четыре печатные лавки: две в Париже, одна в Руане и еще одна – в Шампани. Очередной плод этих усилий под названием «Защита по всем пунктам моего обвинения» вышел в конце января или в начале февраля 1663 года. Он содержал разбор обвинений по существу. Допросы, очные ставки и организационные шаги, предпринятые Талоном, помогли Фуке создать детальную картину позиции обвинения. Пункты обвинения классифицировались так: растрата, злоупотребления, совершение транзакций за взятки, неправомочное участие в транзакциях, нелегальная торговля казначейскими обязательствами, участие в транзакциях, связанных с начислением недопустимого по закону процента, коррупция и неудовлетворительное исполнение служебных обязанностей в целом и государственная измена ^[566]. На сотнях страниц своего огромного труда Фуке раскладывал эти обвинения по полочкам: одно за другим, шаг за шагом. Некоторые из транзакций, на которые ссылается обвинение, совершал не он, а Сервьен, объяснял он. Иные были вызваны неотложными нуждами военного времени. Так, в конце 1650-х государство шло на любые условия, только бы оставаться на плаву. В некоторых случаях его участие сводилось к санкционированному правительством получению компенсации за средства, ранее одолженные короне на тех же, присущих военному времени, условиях. Ряд ситуаций, казавшихся непосвященному незаконными, всего лишь были вызваны запутанностью системы финансирования. На государственную необходимость Фуке ссылался, отклоняя обвинение в том, что, будучи суперинтендантом (то есть исключительно распорядителем платежей), не имел права финансировать государство из своих личных средств. На подобных займах часто настаивал Мазарини, утверждал Фуке, а также сам Кольбер, обсуждавший с ним аналогичную транзакцию вечером накануне ареста ^[567]. По остальным пунктам обвинения он сможет оправдаться, когда получит непосредственный доступ к собственным бумагам, в котором до сих пор ему отказывают ^[568].