Проклятие дома Ланарков - читать онлайн книгу. Автор: Антон Кротков cтр.№ 52

Над кроватью висел шнур от колокольчика, которым графиня могла вызвать прислугу или медицинскую сестру, которую здешний врач оставил на случай внезапного резкого ухудшения состояния больной. Сам доктор тоже регулярно навещал привилегированную пациентку. Об этом Вэй рассказала Флора. Тем не менее, девушка была уверена, что жизни её матери угрожает серьёзная опасность.

Флора осторожно приблизилась к постели, наклонилась, и некоторое время с тревогой и нежностью всматривалась в родное лицо. Сон графини был настолько глубок, что она не отреагировала даже, когда дочь взяла её за руку и поцеловала. Следующие минут десять как-будто ничего не происходило. Флора уже собралась уходить, когда графиня, не открывая глаз, тихо застонала во сне, губы её зашевелились. Дочь быстро наклонилась к самому лицу матери, ловя едва различимые слова. Потом она распрямилась и растерянно посмотрела на своих спутников — по лицу её текли слёзы…

* * *

На обратном пути в туннеле Скарлетт постоянно глядела себе под ноги, но не из опасения споткнуться и упасть, а потому что перед ней шагал Болдуин, чьи следы стали представлять для неё большой интерес. «Если он уже проходил этим коридором, то почему утаил этот факт от нас? — недоумевала Вэй. — Неужели «благородный рыцарь Роланд» вовсе не тот, за кого себя выдаёт, и записка из заветной шкатулки Анны всё-таки была написана им?!». Это казалось невероятным. Но в любом случае количество загадок, связанных с лейтенантом, только увеличивалось, и это интриговало сыщицу.

Но в целом же визит в спальню хозяйки дома оставил у Скарлетт ощущение недоумения: что Флора хотела доказать, тайно приведя её сюда? То, что матушка очень плоха, — так этот факт не нуждается в доказательствах. Что же касается подозрений, что миссис Элизабет, якобы, хотят отравить или уже постепенно сводят со света, то было бы наивным надеяться, что им удастся вот так с ходу, по-дилетантски поймать преступника или преступников за руку.

Вот и выходило, что из всего рискованного предприятия в сухом остатке имеется лишь загадочный перевернутый след ботинка. Но на безрыбье как говориться и рак рыба. Поэтому-то Вэй так хотелось хотя бы ещё разок взглянуть на единственную «улику» у себя под ногами. Однако толком рассмотреть что-то при таком освещении было просто нереально. «Хоть останавливайся и проси Эмму подсветить мне, пока я стану на корточках разглядывать следы в лупу! — с досадой подумала Вэй. — Хотя почему бы и нет?».

— Теперь я уверена, что мою мать методично травят — после долгого молчания произнесла молодая графиня. — Но доказать этого я пока не могу.

В спальне действительно ощущался горьковатый аромат миндаля и каких-то трав, и Скарлетт почувствовала это почти сразу, но там ещё также пахло «аптекой», как обычно бывает в комнате, где постоянно лежит больной. К тому же Эмма уверяла, что обнаруженный ею под подушкой графини таинственный мешочек не источал запаха. И, наконец, тогда возникал главный вопрос: кто это мог делать?

— Вы сказали, что не сомневаетесь в преданности сиделок из домашнего персонала, которые дежурят за дверями спальни — напомнила Флоре Вэй. — Тогда может быть доктор?

— Что вы! Доктор Йейтс порядочный человек, он пользуется уважением в округе. И во время его посещений рядом всегда находится кто-то из преданных мне служанок. Этим женщинам я доверяю всецело, их семьи служат у нас на протяжении многих поколений.

— Извините, мисс Флора, но в таком случае я должна вам прямо сказать, что не увидела ничего такого, о чём вы мне рассказывали. Мне нечего сообщить мужу. Возможно, вам стоит обратиться в Скотланд-Ярд, там служат самые разные специалисты. И у них есть лаборатория, специализирующаяся на ядах.

— Нет, это исключено! Я не доверяю полиции, — будто отрезала Флора, и взяла Скарлетт за руку: — Ну хорошо… тогда я расскажу вам всё! Мать только что сказала мне: «я хочу, чтобы восторжествовала справедливость». Это её слова… Но, как я поняла, проблема в отце.

— Так вы подозреваете его?

— Нет, ведь он мой отец! — казалось, ужаснулась самой мысли девушка. — Хороший или нет, — я не должна думать о нём плохо. Ведь он несчастный человек. В последние годы его жизнь иначе, чем сплошным кошмаром назвать трудно. Говорить об этом больно и стыдно… Но я догадываюсь, что отцом пытаются манипулировать, пользуясь его уязвимостью и доверчивостью. Возможно, для этого ему что-то подмешивают в вино… Иначе, как объяснить, что ключи от его кабинета могли попасть в чужие руки, ведь в последнее время он даже убираться там разрешает лишь в своём присутствии. Но похоже, эта особа сумела подобрать к нему ключик…

Вэй взглянула на хранящего молчание лейтенанта и произнесла:

— Кажется, я начинаю вас понимать, мисс Флора. Вы предполагаете, что кто-то мог пройти этим туннелем и тайно проникнуть в спальню вашей матери. И вам известен мотив?

— Чтобы воспользоваться её беспомощностью! Вы же сами только что видели, в каком состоянии моя мать находиться большую часть времени. А теперь ей стало ещё хуже!

Скарлетт снова быстро взглянула на лейтенанта и решила сыграть в опасную игру:

— Хм, тогда должна вам признаться, что по пути сюда я заметила одну любопытную деталь, которая сильно меня озадачила… я увидела след мужского башмака. Человек, который его оставил, прошёл раньше нас, — вероятно день или два назад, — но со стороны спальни вашей матушки. И я даже могу описать след в подробностях вплоть до того, какими гвоздиками подбита его подошва и какой формы набойка на каблуке…

Флора отреагировала очень живо:

— Да, да, я не сомневалась, что эта тихоня нашла себе сообщника! Слепая мышь лишь в своём лесу чувствует себя уверенно, но побоится сунуться одна в крысиные ходы.

Флора явно ещё не догадывалась, что речь идёт о присутствующем молодом человеке. Скарлетт же исподволь наблюдала за Болдуином. У него стала подёргиваться щека. Неожиданно начавшийся тик и этот шрам от ожога — на этот раз, в свете «керосинки» эти следы войны, — ежедневного, почти рутинного убийства на лице фронтовика — завораживали Вэй, и одновременно пугали, хотя прежде казались её отличительными знаками чести и благородства, как военная медаль или нашивка за ранение.

Но, не смотря на страх, Скарлетт так и подмывало в упор спросить что-то скрывающего вояку: «Вы как будто уже были здесь, мистер Болдуин?». Но у него в кармане лежит заряженный револьвер: звук выстрела заглушат кирпичные своды, а трупы найдут нескоро. Поэтому Вэй благоразумно молчала. Если вообще можно было назвать благоразумием то, что тут происходило. И всё же Скалли не была бы собой, если бы даже в столь драматичный момент отказала себе в маленьком удовольствии поиграть на своих и чужих нервах:

— А вы что думаете насчёт всего этого, дорогой Роланд? — с наигранной весёлостью обратилась она к лейтенанту. — Как вы полагаете, кто бы мог решиться на такое?

Мужчина сунул руку в карман куртки, Вэй замерла, ожидая, что последует дальше — выстрел и боль от вонзившейся в тело пули или у него припасено тихое оружие? «Говорят, тонкое жало стилета убивает почти безболезненно, надо лишь попасть в нужную точку. А если там кастет…Господи… Неужели британский офицер, авиатор, опустится до роли уличного бандита, крушащего женщине лицевые кости свинчаткой, надетой на пальцы кулака?… Хотя тот, кто прикончил старика кладбищенского сторожа, действовал с нечеловеческой лютостью…» — всё это с молниеносной скоростью пронеслось у Скарлетт в голове.