Арабская кровь - читать онлайн книгу. Автор: Таня Валько cтр.№ 97

– Очень оптимистичный сценарий, – иронизирует Рашид.

– Наиболее правдоподобный из возможных. Каддафи так быстро не поддастся, будет бороться до последнего солдата и наемника, до последней капли крови. Каждую минуту может начаться партизанская война. Вы знаете, сколько он за все эти годы своего никчемного правления построил тайных вилл, бункеров и укрытий? И по-прежнему у него есть фанатичные приверженцы!

– Я хотела бы позвонить маме. – Марыся протягивает руку за телефоном.

– Пойдем со мной, аппарат у меня в машине.

Муаид встает.

– Переспите с этой мыслью, – говорит он, уходя. – Но очень прошу, чтобы вы приняли решение как можно быстрее, ведь нам нужно хорошо подготовиться к дороге. Когда получим сигнал, придется сразу же сесть в машину и двигаться.

Повернувшись, он быстро шагает вперед, но через минуту внезапно задерживается и возвращается.

– В таком случае, может, ты будешь водителем? – неохотно спрашивает он у Рашида. – Я, к сожалению, не могу оставить на произвол судьбы моих пациентов и больницу.

Марыся набирает номер матери раз за разом, но все время слышит сигнал «занято». Она договаривается с Муаидом о том, что до завтрашнего утра телефон останется у нее. Вечером и ночью она опять пробует связаться, раз за разом набирая номер центральной больницы в Налуте, но там, как и раньше, никто не снимает трубку. «Или их разбомбили, или отключили, или с матерью что-то случилось, а ее мобильный взял кто-то другой, – рассуждает Марыся. – Ведь ей тоже достался телефон убитого солдата». Чтобы не сойти с ума от беспокойства, молодая женщина отправляется в кухню, чтобы помочь готовить ужин. Все обитатели фермы лакомятся свежей выпечкой и жареным мясом, которое привез Муаид. К этому в конце – овощи и оливки, а на стойке выставили еще миску, полную пасты хумус. «Одни ливийские деликатесы. Последняя вечеря», – подытоживает Марыся, которой кусок в горло не лезет. Среди участников пиршества она не видит никого из членов семьи. Очевидно, бурная дискуссия и нервы, ею вызванные, испортили им аппетит. Разве не менее вероятна смерть здесь или в Триполи, чем на автостраде, ведущей через воюющие города? «Наверное, на этот раз Муаид перемудрил, – подытоживает она. – Никуда не поеду – и баста!» – решает она. От Марыси не укрылось и то, что двоюродные братья смотрят друг на друга волком, как если бы имели какие-то претензии. «Почему Муаид в план эвакуации не включил Рашида?» – вдруг встает перед ней главный вопрос. – Если сам хочет остаться и посвятить себя пациентам, – это уж его дело, но когда говорит, что в городе небезопасно, то зачем оставлять в нем ближайшего родственника? Что происходит? Неужели из-за чего-то поссорились?»

Она через кухню выходит на патио и после еще одной неудавшейся попытки связаться с матерью решает пойти к любимому и разузнать, в чем тут дело. Марыся смотрит на крышу водосборника и видит царящую там темноту. «Может, уже спит или подает сигнал, чтобы его не беспокоили? – думает она. – Он тоже должен все обдумать». Марыся хочет еще немного побыть одна. Несмотря на то что Самира все чаще не возвращается на ночь, оставаясь в палате один на один с любимым Махди до самого рассвета, а Хадиджи как бы вообще нет, теснота узкой комнаты с тремя постелями действует на Марысю угнетающе. Она вспоминает, что когда-то в ней жила какая-то незнакомая арабка. Потом милая пожилая дама, польская бабушка, которая читала ей книжки. Отрывки из них она помнит до сих пор. Они появились в ее голове неизвестно откуда. «Господа, знакомьтесь, мышка. Мышь, воспитанная слишком. Подает она вам лапку. Что, не хочет? Это жалко». Марыся идет к бассейну, у которого светится только одна сигнальная лампа. Она садится на стул, на котором сидела во второй половине дня, и смотрит перед собой. «Может, Хадиджа права, что проводит здесь целые дни?» – думает она. Монотонный шум фильтров, голубизна плитки, запах земли, смешанной с хлором, и это спокойствие вокруг дают умиротворение.

Она вдруг замечает в противоположном углу водоема какой-то темный предмет и недовольно хмурится: кто-то бросил это в воду. «Ох, уж эти ливийцы! Порядок поддерживают только у своего носа! В первую очередь их интересует свое, а чужое можно уничтожить и не жалеть! Что за народ!» Она встает, подходит к месту, где находятся приспособления для чистки бассейна, и берет сачок на длинной палке. Он служит для вылавливания листьев. Марыся наклоняется над водой и погружает сачок в воду. Она толкает сверток вверх и удивляется, что он такой тяжелый. Во второй раз ей удается подхватить его под низ и одним сильным рывком потянуть вверх. На поверхность воды медленно выплывает нечто, что, по крайней мере, не является одеялом. Молодая женщина в ужасе задерживает дыхание. По ее спине пробегает дрожь. Над водой бассейна появляется тело. Марыся уже точно различает цвет и узор ткани. Это длинное платье тетки Хадиджи. Для верности она осторожно переворачивает утопленницу. Ее глазам предстает мертвое лицо женщины, печальное, с открытыми глазами, которые смотрят в далекое пространство. Даже сейчас ее губы искривлены, как будто она плачет, а лоб изборожден трагическими морщинами. Ее густые вьющиеся волосы растекаются лучами вокруг головы. Она приняла окончательное решение – не оставлять детей и мужа.

– Злитен в наших руках, а в Мисурате уже два дня царят тишина и покой! – Муаид с самого утра вваливается в комнату Марыси. – Нужно собираться! Рашид, вставай! Пора ехать!

– Муаид, я боюсь. – Самира отрицательно качает головой. – Сейчас покой, а через два часа может быть бойня. Смерть Хадиджи – это плохой знак…

– Не будь суеверна, никакой это не знак, только самоубийство женщины, впавшей в депрессию. Перст судьбы?! – злится Муаид. – Значит, все мы должны покончить с собой?! Wallahi! И мы живем в двадцать первом веке?! – С этими словами он быстро сбегает по лестнице.

Рашид украдкой выскальзывает из комнаты Марыси и идет к себе. Роль всего лишь водителя не очень ему по вкусу. К тому же двоюродный брат не упоминает ничего о том, вписали ли Рашида в список беженцев для эвакуации. Это значит, что он просто должен доставить «посылку», а потом вернуться в Триполи или в Эз-Завию. Что за несправедливость! Если бы его отношения с Муаидом были такими же, как раньше, и тот попросил бы его помочь в больнице, может, Рашид и решился бы на это. Но сейчас, когда они смотрят друг на друга волком и вообще перестали разговаривать, возвращение означало бы бездействие, пассивную жизнь в Эз-Завии. В городе постоянно идут бои, и он то в руках правительства, то партизан. Пребывание там – это смертный приговор, приведенный в исполнение или одними, или другими. У парня свой план. Он точно уже сюда не вернется, во всяком случае, до конца беспорядков. Если нет уже дома и близких, что он теряет? Последнего дорогого его сердцу человека насильно отрывают и высылают как можно дальше. Рашид решает присоединиться к повстанцам. Видно, ему на роду написано реализовать первоначальный план, который появился у него в голове сразу же после смерти Аббаса и детей. Может, там кто-то оценит его жертву и скажет доброе слово. Может, там ему будет лучше, ведь с Муаидом он уже не в состоянии находиться под одной крышей.