Арабская кровь - читать онлайн книгу. Автор: Таня Валько cтр.№ 119

Она даже дрожит от страха. «Только если меня чем-нибудь накачают или наденут смирительную рубашку», – подытоживает Дорота, иронично улыбаясь себе под нос. «Какое же я трусло», – с удовольствием употребляет она выражение своей младшей дочки Дарьи, и ее большие голубые глаза наполняются слезами. «Не из-за чего расстраиваться, – отряхивается она. – Нужно быть сильной. Молодые с минуты на минуту могут быть здесь!»

– Ja sadiki ^[97], – обращается она к старому беззубому сторожу у ворот, и тот расплывается в улыбке. – Через минуту ко мне приедет дочка с мужем, поэтому без лишних церемоний впустите их внутрь. К доктору Bulandija ^[98], quejs?

– Ajwa. – Дедок согласно кивает, опираясь подбородком на приклад АК.

«Как они могли дать ему оружие?» Дорота недовольно крутит головой и бежит домой, чтобы немного прибраться. Уборка двух комнат занимает у нее полтора часа. Как только она выходит из душа и набрасывает на себя зеленый докторский комбинезон, раздается стук в дверь. Дорота бросается в прихожую и отворяет дверь настежь. Она видит похудевшую дочку, саудовского зятя, одетого в обноски ливийского феллаха, и торчащего за ними сторожа, который целится автоматом прямо им в спины.

– Опустите оружие, szabani ^[99]! – выкрикивает она в ужасе, а дедок невинно улыбается, показывая беззубые десны.

Затем он услужливо кланяется и уходит.

– Марыся, мой любимый ребенок! – Мать и дочь обнимаются и заливаются так долго копившимися слезами. Довольный собой, но смущенный ситуацией Хамид неуверенно переступает с ноги на ногу.

– Заходите внутрь, дети мои.

Дорота приходит в себя, берет мужчину за руку и, обняв дочку за талию, тянет их внутрь.

– Садитесь и рассказывайте. – В волнении она даже ломает себе пальцы. – Как хорошо, что вы нашлись! И как хорошо, что мы снова вместе!

Одна соленая слеза стекает по ее все еще мокрой щеке.

Молодые люди молчат. Они то опускают взгляд, то вопросительно смотрят друг на друга, не зная, с чего начать рассказ. Будут ли они вообще когда-нибудь в состоянии рассказать о себе все? Марыся даже не представляет, как это могло бы выглядеть; она истощена, лицо у нее бледное и измученное. От недосыпания у нее появились мешки под глазами. Но от зоркого глаза матери не скроешь тот факт, что, о чудо, она округлилась в бедрах и животе. «Это ливийская еда, – поясняет она себе. – Все время хобза и макароны». Хамид очень скован. Черты его лица заострились, щеки запали, из-за чего его нос выдается еще сильнее. Он худой, как кляча, и вонючая арабская одежда висит на нем, как на пугале.

– Ты изменила цвет волос, – дочь первой подает голос, дотрагиваясь до рыжей шевелюры матери. – И сменила прическу, – удивляется она.

– Не хотела слишком выделяться. Кроме того, нужно было закрасить седину, – поясняет Дорота. – Тут на рынке есть только хна, поэтому следую здешней моде.

Она грустно улыбается, а Марыся впервые в жизни замечает морщины на гладком до сих пор лице матери. На лбу неизвестно откуда появились глубокие вертикальные морщины, а в уголках глаз – «гусиные лапки». «Что это? – беспокоится Марыся. – Не больна ли она? И эта ее беленькая, почти бумажная кожа, – вздыхает дочь. – Неужели она совсем не выходит во двор? Ведь солнце палит в Ливии девяносто процентов в году и трудно, даже не желая этого, не загореть».

– Ты хорошо себя чувствуешь? – спрашивает она несмело.

– Да, несомненно, – отвечает мать, видя обеспокоенное выражение лица Марыси и ее внимательный взгляд. – Война – это время тревог и мучений, которые отражаются на лице, тем более у зрелого человека.

– Я не то имела в виду!

– Успокойся, мы ближайшая родня, а потому можем – и даже должны – говорить друг другу все, что считаем нужным.

– О’кей. Выглядишь плохо и как-то странно. – Марыся, которую попросили быть искренней, все же говорит о том, что ее волнует. – Как только мы отсюда вырвемся и вернемся домой, Лукаш должен будет проплатить тебе ботокс.

Она смеется. А Дорота, шокированная такой правдой, хмурится и делает большие глаза.

– Может, какой-нибудь небольшой лифтинг? – впервые с незапамятных времен шутит дочь.

– Что?! Ты маленькая ведьма! – Счастливая мать треплет волосы дочери. – Совсем не изменилась! Ну и хорошо.

Хамид добродушно улыбается, наблюдая семейную сценку.

– Ой! Какие же мы невоспитанные! – восклицает, опомнившись, Дорота и переходит на английский. – Извини, сынок.

Она хватает довольного мужчину за руку и поясняет:

– Марыся меня донимала, а я защищалась.

– В этом она вся.

Он смотрит на жену с любовью, но не дотрагивается до нее. Несмотря на вчерашний романтический вечер, дистанция между ними по-прежнему сохраняется. Он не говорит, каким чудом и почему оказался в Ливии и что везет в своей таинственной машине. А она не знает, с чего начать и стоит ли вообще, поскольку во всех минувших испытаниях участвовал Рашид.

– Может, вы устали? Хотите искупаться? Полежать? – заботится Дорота. – Вы голодны? Хорошая же из меня хозяйка!

Она встает и бросается в маленькую кухню.

– Я бы немного ополоснулся и, конечно, вздремнул, потому что пару дней не имел возможности спокойно отдохнуть.

Хамид встает и осматривается в поисках ванной.

– А мы, мама, пойдем куда-нибудь вместе и поболтаем, – говорит Марыся и, посерьезнев, спрашивает: – Тут безопасно? Можно выйти в город?

– Мы никуда за территорию больницы не выходим! – резко отвечает Дорота. – Сделаем это только тогда, когда сядем в безопасный транспорт, который нас отсюда вывезет.

– О’кей, о’кей, не нервничай.

– Не стесняйтесь, посплетничайте.

Мужчина входит в ванную, едва держась на ногах.

– Идем на лавочку снаружи, – тянет Марыся мать за собой.

– Там тоже небезопасно. Лучше пойдем со мной в больницу, – решает она.

– У тебя какая-то фобия?

– Да, – коротко отвечает Дорота. – Надеюсь, что, когда все закончится, я забуду о ней.

Женщины входят в здание клиники. Она большая, но выглядит вымершей. Они проходят белые, но запущенные и грязные коридоры, и их шаги отражаются эхом. «Страшное место, – думает девушка. – Как в фильмах ужасов, даже дрожь пробегает по спине». На втором этаже уже лучше, слышны разговоры в палатах, иногда стон или плач ребенка. Они стоят перед дверью палаты с табличкой «Д-р Адам Новак».

– Получила в наследство от него не только домик, но и кабинет, – улыбается мать.