Перед падением - читать онлайн книгу. Автор: Ной Хоули cтр.№ 53

Проехав в сторону окраины три остановки, Скотт выходит из вагона и садится в автобус, идущий в обратном направлении. Он чувствует, что оказался в совсем другом мире, полном подозрительности и недоверия. Здесь нет времени для абстрактных мыслей. Быть художником означает жить в реальности и в то же время вне ее. Там, где инженер видит форму и функцию, художник видит нечто совершенно другое. Для инженера тостер – это электромеханическое устройство, подвергающее кусочки хлеба тепловой обработке. А для художника это аппарат, создающий, по крайней мере, иллюзию домашнего уюта и комфорта. Если же попытаться представить тостер в виде живого существа, скажем, человека, то это будет пожиратель хлеба. Раз за разом он открывает рот, в который вставляются все новые и новые хлебные ломти. Бедный, бедный мистер Тостер. Его проблема в том, что он никогда не сможет насытиться.

На ланч Скотт съедает тарелку овсянки. Он все еще во взятом напрокат черном костюме, узел его галстука по-прежнему скособочен. Скотту почему-то кажется, что, переодевшись сразу же после возвращения с похорон, он проявит неуважение к погребенной. О смерти нельзя забывать так легко и быстро. Поэтому он садится за стол и поглощает кашу, одетый как владелец бюро ритуальных услуг.

Он стоит у раковины, моет тарелку и ложку, когда входная дверь в апартаменты с шумом открывается. Скотт знает, что это Лейла – о том говорит стук каблуков и запах дорогих духов.

– Вы одеты? – громко спрашивает она, подходя к двери кухни.

Скотт ставит тарелку в сушилку.

– Да, все в порядке, – отвечает он. – Знаете, я все время думаю, зачем вы держите здесь столько посуды и других вещей. Ковбои путешествовали по стране, имея при себе всего одну тарелку, ложку и вилку.

– Вы хотите сказать, что вы ковбой?

Скотт возвращается в гостиную и садится на диван. Лейла приподнимает покрывало с крышки бара и наливает себе что-то в стакан.

– Вы что, стараетесь держать спиртное в тепле, или…

– Я алкоголик, – говорит Скотт. – Во всяком случае, мне так кажется.

Лейла отхлебывает глоток напитка.

– Вот как. Вам так кажется.

– Думаю, что не ошибаюсь. Во всяком случае, если я начинаю пить, то остановиться уже не могу.

– Мой отец – самый богатый алкоголик на планете. Журнал «Форбс» как-то опубликовал статью про то, что он, должно быть, за год выпивает элитного спиртного на триста тысяч долларов.

– Это достойно того, чтобы отметить на надгробной плите.

Лейла улыбается и, сбросив туфли, садится на диван, поджав одну ногу под себя.

– Вы надели костюм Сержа, – говорит она.

– Извините.

Скотт инстинктивно хватается за галстук.

– Ничего страшного. Он сейчас, кажется, в Румынии – в поисках своего следующего эпического траха.

Скотт смотрит на ее стакан. Лейла пьет шотландский виски. По окну стекают струи дождя.

– Однажды я съел грушу в пустыне штата Аризона, – говорит он. – Это оказалось лучше, чем любой секс, который у меня когда-либо был.

– Будьте осторожны, – предупреждает Лейла. – Я могу воспринять это как вызов.

После того как она уходит, Скотт несет ее стакан в кухню и моет, пустив воду сильной струей. В стакане еще остается немного виски, и, прежде чем вылить его в раковину, Скотт вдыхает знакомый запах. «Наша жизнь полна соблазнов», – думает он и ставит вымытый стакан вверх дном в сушилку.

Затем Скотт отправляется в спальню и, не снимая костюма, ложится на кровать. Он пытается представить, что такое быть мертвым. Ему это не удается, и тогда он выключает свет. Капли дождя барабанят по оконному стеклу и подоконнику. Скотт смотрит на потолок. Белый интерьер апартаментов напоминает ему нетронутый холст. Словно тот, кто попадает сюда, должен за время своего пребывания в этой странной квартире решить, как ему жить дальше.

«Интересно, какие картины я теперь буду рисовать», – думает Скотт.

Ответ существовал, просто они его еще не получили. Именно это говорил своим боссам Гэс Франклин, когда они начинали на него давить. Со времени авиакатастрофы прошло десять дней. Все обнаруженные и извлеченные из воды обломки свозились в ангар военно-морской базы на Лонг-Айленде: шестифутовый фрагмент крыла, откидной столик, часть кожаного подголовника. Сюда же должны были привезти и тела остальных погибших, если они окажутся вблизи того места, где найдены обломки воздушного судна, а не будут выброшены волнами на берег, как было с Эммой Лайтнер, или попадут в рыбацкие сети, как в случае с Сарой Киплинг. Останки двух погибших женщин были отправлены в местные морги, и забрать оттуда их удалось лишь по прошествии определенного времени и после предъявления официального предписания федеральных властей. При расследовании авиакатастроф, случающихся в прибрежных водах, вопросы юрисдикции и полномочий всегда были серьезной головной болью.

Поисковая операция продолжается день за днем. Снова и снова аквалангисты надевают гидрокостюмы, пилоты вертолетов запускают двигатели своих машин, капитаны кораблей береговой охраны изучают на карте новый квадрат. Затем все участники операции принимаются за свою монотонную, крайне утомительную и весьма небезопасную работу. В океанской пучине царит темнота. Течение то и дело меняет направление. То, что тяжелее воды, опускается на дно. Так или иначе, чем больше проходит времени, тем меньше шансов найти объекты поисков. Иногда, когда тот или иной участок кажется перспективным, Гэс садится в вертолет и отправляется на флагманское судно. Стоя на палубе, он помогает координировать действия поисковых групп, наблюдая за чайками. Но даже в этих случаях Гэс практически бездействует. Он авиационный инженер, специалист по самолетам и способен обнаружить неисправность в системе любого воздушного судна. Проблема состоит в том, что для того, чтобы применить свои знания, Гэс должен иметь возможность изучить эти системы – силовую, гидравлическую и прочие. А в его распоряжении имеется лишь небольшой кусок крыла.

Впрочем, даже в этом случае можно представить картину катастрофы. По фрагменту крыла эксперты определили, что самолет упал в воду вертикально, под прямым углом, словно морская птица, ныряющая за рыбой. Это нетипично для самолета, экипаж которого пытается планировать. Такой угол падения предполагает ошибку в пилотировании или намеренный ввод машины в штопор. Правда, Гэс напомнил всем остальным, что самолет мог снижаться под естественным острым углом к поверхности океана, но в последний момент удариться носом о большую волну и войти в воду вертикально именно по этой причине. Другими словами, ничего нельзя было сказать с полной уверенностью.

Через несколько дней после катастрофы с Блок-Айленда был замечен крупный обломок хвостовой части самолета. Это дало возможность в первом приближении оценить состояние гидравлической системы. Она, судя по всему, дефектов не имела – по крайней мере, на первый взгляд. На следующий день на пляже Монток были найдены два чемодана – один из них практически не пострадал, второй оказался открытым и, разумеется, пустым. Все это напоминало поиски иголки в стоге сена, но почти каждый день приносил какую-нибудь новую находку. Однако четыре дня назад удача отвернулась от участников операции. С тех пор не удалось обнаружить ровным счетом ничего. Теперь Гэс опасается, что фюзеляж самолета так и не удастся найти, как и тела остальных погибших.