Перед падением - читать онлайн книгу. Автор: Ной Хоули cтр.№ 50

Скотт, просидевший взаперти уже два дня, набирает номер справочной службы и выясняет телефонный номер тети мальчика. Часы показывают девять вечера. Набрав нужную комбинацию цифр и прислушиваясь к звучащим в трубке гудкам, Скотт гадает, что ребенок делает в эту минуту.

После шестого гудка трубку снимают, и Скотт слышит голос Элеоноры. Он представляет себе ее лицо, ее печальные глаза.

– Алло?

В голосе Элеоноры слышны тревожные нотки – впечатление такое, что она не ждет от позднего звонка ничего хорошего.

– Здравствуйте, это Скотт.

Не дослушав, Элеонора говорит:

– Послушайте, мы ведь уже сделали заявление. Пожалуйста, уважайте наше право на частную жизнь.

– Нет-нет, это Скотт. Художник. Ну, из больницы.

Голос Элеоноры немного смягчается.

– Ох, извините. Просто нас никак не оставят в покое. А ведь он всего лишь ребенок, понимаете? Его мать и отец…

– Понимаю. Почему, вы думаете, я от всех прячусь?

– Мы бы тоже с удовольствием куда-нибудь спрятались. Я хочу сказать, что все это очень тяжело.

– Не сомневаюсь. А мальчик…

В трубке повисает тишина. Скотт понимает: в эту минуту Элеонора раздумывает о том, заслуживает ли он доверия и что можно ему рассказать.

– Джей-Джей? Вы знаете, он почти не говорит. Мы свозили его к психиатру, то есть я свозила. Доктор сказал, что ему нужно время. Поэтому я стараюсь на него не давить. И еще он не плачет. Ему четыре года, поэтому я не знаю, все ли он понимает. Но я все-таки думала, что Джей-Джей будет плакать.

– Думаю, он просто пытается осознать, что произошло, – говорит Скотт. – Это ведь страшная травма. Но все равно, это для него еще и урок того, что такое жизнь и окружающий мир. Дети познают его. Даже такие страшные события помогают им в этом. Они узнают, что самолеты иногда разбиваются, люди умирают.

– Я это понимаю, – соглашается Элеонора.

На какое-то время в разговоре наступает неловкая пауза. Оба – и Элеонора, и Скотт – думают, что еще сказать.

– Дуг, кстати, тоже говорит очень мало, – нарушает молчание Элеонора. – И в основном о деньгах. Мне кажется, эмоционально он все еще не может переварить все случившееся.

– До сих пор?

– Да. Знаете, он не очень-то добр к людям. Может, потому, что у него было трудное детство.

– Правда? Когда, лет двадцать пять или тридцать назад?

Скотт чувствует, что после этих его слов Элеонора улыбается.

– Перестаньте, – говорит она.

Скотту нравится ее голос. Он чувствует в нем теплые нотки, и создается впечатление, что они с Элеонорой давным-давно знакомы.

– Знаете, я не мастер строить беседы. Особенно с женщинами.

– Ну уж нет, на эту наживку я не клюну, – отрезает Элеонора.

Они еще некоторое время разговаривают о разных пустяках. Элеонора встает рано, как и мальчик, а Дуг спит допоздна – потому что поздно ложится. Джей-Джей любит поджаренные тосты на завтрак и в один присест может съесть целый контейнер клубники. Ему нравится наблюдать за насекомыми во дворе. В те дни, когда у Джей-Джея неважное настроение, они с ним сидят на крыльце и приветственно машут водителям проезжающих мимо грузовиков.

– В общем, это обыкновенный ребенок, – подытоживает Элеонора.

– Как вы думаете, он понимает, что произошло? – спрашивает Скотт.

После долгой паузы Элеонора отвечает вопросом на вопрос:

– А вы?

ПЕРВЫЕ ПОХОРОНЫ ПРОХОДЯТ В ВОСКРЕСЕНЬЕ. Предают земле останки Сары Киплинг на еврейском кладбище в Куинсе, над которым возвышаются трубы построенных еще до войны промышленных предприятий. Полиция отвела для фургонов телевидения место у южного входа. День стоит пасмурный, но воздух остается горячим и влажным, словно в тропиках. После полудня синоптики пообещали сильные грозы, и их приближение уже чувствуется в насыщенной статическим электричеством атмосфере. На подъезде к кладбищу со стороны скоростной магистрали Бруклин – Куинс выстроилась целая кавалькада черных автомобилей, в которых сидят члены семьи покойной и ее друзья. Есть среди них известные политики.

В небе кружат вертолеты. Скотт подъезжает к кладбищу на такси. Он одет в черный костюм, который удалось найти в одной из гардеробных в доме Лейлы. Костюм слегка великоват ему в плечах, рукава несколько длиннее, чем требуется. Белая рубашка, наоборот, мала, ее воротничок Скотту явно тесен. Узел его галстука сбился набок. Сам Скотт плохо выбрит, на его лице в двух местах видны порезы.

С самого утра художник безуспешно размышляет над вопросом: почему другие пассажиры самолета погибли, а он выжил?

Выйдя из машины, Скотт просит таксиста подождать. В какой-то момент он вдруг задумывается над тем, будет ли на церемонии Джей-Джей – о чем забыл спросить заранее. Но потом понимает, что вряд ли кому-то придет в голову привезти маленького ребенка на похороны взрослого человека, с которым он даже не был знаком.

Правда состоит в том, что Скотт сам не знает, почему приехал на кладбище. Ведь он не родственник и не друг Сары Киплинг.

Его замечают. Он чувствует на себе взгляды собравшихся, окруживших могилу, и кажется сам себе молнией, дважды ударившей в одно и то же место – природной аномалией. Скотт опускает глаза.

Остановившись на некотором удалении от остальных, он замечает группу мужчин, которые также расположились в сторонке. Один из них Гэс Франклин. Скотт узнает еще двоих – агента ФБР О’Брайена и сотрудника комиссии по ценным бумагам и биржам, чье имя он запамятовал. Все трое кивают ему.

Слушая надгробную речь раввина, Скотт видит, как тучи на небе сгущаются, и размышляет о том, насколько мал и ничтожен человек при земных масштабах, не говоря уже о космических. Оказавшись в одиночестве в океанских волнах, он чувствует себя песчинкой. Люди верят в то, что их интеллект и способность осознавать чудовищность размеров небесных тел и бесконечность Вселенной выделяют их среди других живых существ, населяющих планету. Им кажется, что благодаря этому они занимают особое, привилегированное место. Но на самом деле имеется лишь возможность ощутить собственную ничтожность.

Поднимается ветер. Скотт старается не думать о других жертвах катастрофы, которые вместе с самолетом все еще находятся где-то под толщей океанской воды, – командире экипажа Мелоди, Бене Киплинге, Мэгги Уайтхед и ее дочери Рэйчел. Но в его воображении против воли возникает ужасная картина – тела в темной глубине медленно покачиваются, словно под музыку, которую не в состоянии услышать человеческое ухо.

Когда похороны заканчиваются, к Скотту подходит незнакомый мужчина с военной выправкой и приятным лицом, таким загорелым, словно он всю жизнь провел под горячим аризонским солнцем.

– Скотт? Я Майкл Лайтнер. Моя дочь была…