Северная Русь: история сурового края ХIII-ХVII вв. - читать онлайн книгу. Автор: Марина Черкасова cтр.№ 44

В памятниках средневековой эпохи (законодательных, литературных и актовых источниках, вкладных и кормовых книгах монастырей, писцовых и переписных книгах) можно найти разнообразные свидетельства казенной, общественной, церковной и частной заботы о нищих, больных, слабых и дряхлых. Уже в церковных княжеских уставах конца X–XIV в. был очерчен круг «богаделенных людей», подведомственных митрополичьему суду (слепец, хромец, вдовица, калика перехожий, странник, задушный человек, пущенник, прощенник), определено назначение церковного богатства («сиротам и старцам немощным на прекормление, убогим промышление и на подаяние… мёртвым память и помилование»), названы учреждения оказания помощи нуждающимся (монастыри, больницы, гостиницы и «странноприимницы»).

Как этическая категория княжеское «нищелюбие» разбирается в Поучении Владимира Мономаха («Прежде всего страх имейте Божий в сердце своем и милостыню подавайте нескудную – это ведь начало всякого добра»; «Всякий день милостыню творит праведник и взаймы дает, и племя его благословенно будет»). Согласно Молению Даниила Заточника, княжеская милость оживляет людей, вдов и сирот, обижаемых вельможами, так же как весна украшает землю цветами. Вместе с тем у этого автора находим социально окрашенное противопоставление богатства и бедности, нищеты: «Аще ли буду богат, гордость восприму; аще ли буду убог, помышляю на татьбу и разбой».

Не случаен приводимый в словаре В. И. Даля широкий набор слов, производных от существительного милость и глагола миловать (жаловать, щадить, спасать): милостивец (покровитель, доброжелатель); милостивый (добрый, доброжелательный); милостник (любимец, покровительствуемый кем-то), милостыня (подаяние); милостынец (нищий).

В богословской мысли Византии понятия абсолютного блага, великой милости, милосердия прилагались прежде всего ко Всевышнему («magnam misericordem Deum»), а для человеческих деяний благо – это то, что соответствует божественному порядку или созданному Богом естественному праву. Пожалования византийскими императорами монастырям земельных владений были обусловлены принципом благотворительности, к этому их также побуждало стремление подражать в земной политике Богу-демиургу, дарующему людям разные блага.

В числе свойств идеального правителя, рисуемых в памятниках русской общественной мысли XIV–XV вв., всегда присутствовали такие черты, как милосердие и забота о церкви. В коллективных грамотах тверских князей Отрочу монастырю милостыней они называют пожалование земли и административно-судебных прав (иммунитета). Сближены понятия пожалования и милостыни в грамоте великого тверского кн. Михаила Борисовича Троице-Калязину монастырю 1483–1485 гг. В построении образа справедливого государя в общественной мысли середины XVI в. актуализируются принципы милости и грозы, правды и закона, правого суда. В посланиях Кирилла Белозерского говорится, что даваемая Василием I «нам, нищим» милостыня приятна Богу и есть проявление веры к Пречистой Богородице. В послании к Юрию Дмитриевичу Галицкому высказана мысль о том, что княжеским «призрением нищих монахов довольными милостынями» восполняется недостаток светских лиц в следовании посту и молитве.

По мере углубления христианского идеала в средневековой Руси этические категории «милости», «милосердия» стали переноситься не только на отдельных князей, но и на монахов. Их духовные подвиги называются милостивством. В перечне добродетелей основателей монастырей наряду с постом, молитвой, трудом непременно присутствует и «милование нищим». Подвижники веры определяются в агиографической литературе как «милостивые заступники», сеющие милость на земле (утешение бедным и печальным, одежду нищим, исцеление молитвой больным, искупление пленным и должникам), а своей братии дающие милостыню-кормлю.

В посланиях Иосифа Волоцкого выражено понимание вкладов в монастыри как милостыни, назначение которой – быть средством материального обеспечения и духовного воспитания монашества. Миловать братию со стороны дарителей и настоятелей – это значит её «питать и одевать довольно, и душами их печися еже о спасении и наказывать (наставлять. – М. Ч.) их всегда на благая делеса…». У И. Волоцкого не раз приводится дословная фраза из Нагорной проповеди: «Блаженны милостивые, ибо они будут помилованы». Иосиф прямо предупреждает: «Немиловавый не помилован будет». Вместе с тем в устах самих старцев «совершенный милостивец» – это человек истинного благочестия. Им мог быть и чадолюбивый отец, наказывающий («благомилующий») сына, и монастырский настоятель, отказывающийся от богатого приношения «нарочитого Христолюбца», и вообще всякий творящий милостыню, широко понимаемую как благо.

Для русской религиозности и умонастроений XIV–XV вв. было характерно возрастание чувства беспокойства, тревоги за посмертную судьбу людей. На фоне углубляющихся эсхатологических ожиданий неотвратимого конца света усиливается забота людей о спасении своей души и душ своих умерших предков, совершенствуется практика поминальных вкладов в монастыри, в том числе и раздача милостыни нищим и нуждающимся как её составная часть. Развернутое изложение государевой милостыни монастырям встречается в указной грамоте вел. кн. Марии Ярославны кирилловскому игумену Нифонту 1481/82 г. Данным документом вводилось государственное почитание преп. Пафнутия Боровского. Речь шла о княжеской «милостыне нищим и на кормли в монастыри» в размере 495 руб. в память о старце Пафнутии, а также великом князе Василии II и «по всем по нашем роду». Из этой суммы 195 руб. предназначались нищим, неимущим и скудным монастырям, а 300 руб. – на ежегодную (в течение 15 лет) поминальную «кормлю» в день преставления (1 мая) преп. Пафнутия Боровского. Далее перечислялись вологодские и белозерские монастыри и церкви: в Кириллов – 4 руб., Ферапонтов – 3 руб., Спасо-Каменный – 3 руб., Павлов Обнорский – 1,5 руб., Спасо-Прилуцкий – 1,5 руб., к Николе на Комельском озере – 1,5 руб., к Покрову на Сямжену – 1,5 руб., в Троицкий Усть-Шехонский – 25 алт., Покровский Глушицкий – 1 руб., Никитский на Шексне – 25 алт. Указан был также Соловецкий монастырь, получавший 1,5 руб. По наблюдениям А. И. Алексеева, даваемые княгиней деньги должны быть истрачены к 1492 г., который в качестве даты конца света довлел над сознанием людей.

В группе статей о штрафе за бесчестье севернорусского Судебника 1589 г. было отражено правовое положение нищих. Среди них выделяются три группы: 1) с имуществом («животами»); 2) «калики», бродящие «ис кусков» (собирающие подаяние по деревням; «кусовничать» – побираться, кусовник – нищий-побирушка); 3) московские (то есть иногородние. – М. Ч.) кликуны (одержимые падучей болезнью мужчины и женщины, кликуши). Компенсация за бесчестье первым определялась в соответствии со стоимостью их имущества, кусовникам – 4 алт., кликунам – 8 алт. 2 ден. Терпимость севернорусских посадских и крестьянских общин к маргинальным слоям, включённым в систему социальных связей, весьма показательна.

Листая писцовые и переписные книги XVI–XVII вв. по городам и уездам, каждый исследователь замечал в них многочисленные указания на кельи нищих при погостских и приходских церквах. Обитателями келий и скромных избушек были как мирские люди, так и представители нищенствующего монашества. Их учёт свидетельствует о контроле светской и церковной властей над этой категорией городского и сельского населения. В узаконенном существовании нищенских келий при церквах находила выражение церковная и общинная благотворительность. В коллекции столбцов ГАВО удалось выявить наказную память вологодского архиепископа Маркелла своему дьяку Даниле Столбицкому 1648 г. Согласно этому документу, с нищенских келий у церквей никаких пошлин и платежей в архиерейскую казну не должно было взиматься.