Кошмар во сне и наяву - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 95

Потом эти блины поедались: истово, с восторгом. Да уж, конечно, испытаешь восторг, если сложить румяный круг толстым треугольником, и намазать красной икрой из маленькой нарядной баночки, и свернуть трубочкой… а потом еще запить чаем с лимоном!

– С ума сойти, – сказал Налетов, облизываясь. – Вы не представляете, как я тут изголодался в одиночестве. Такие только моя бабушка пекла. Сейчас лопну! Умру!… – И он снова потянулся к тарелке. – Альбина, солнце мое, а если я все-таки останусь каким-то чудом жив к тому времени, как это блюдо опустеет, вы сможете с такой же дивной легкостью испечь еще десяток-другой… третий?

Сейчас Альбине было море по колено! Она смотрела на Налетова с обожанием, а Герман откровенно хохотал, наблюдая за ними обоими.

– Сынуля, – сказал Налетов, – ты не находишь, что такие блины можно есть каждый день… всю оставшуюся жизнь?

– Папа, ты мои мысли прочел, – серьезно сказал Герман.

Альбина уронила вилку.

Все! Теперь ей уж точно кусок в горло не полезет. А Герману бы только смеяться над ней! О господи, и угораздило же ее среди всех на свете людей выбрать… Как бы сбежать, пока она по-глупому не залилась слезами счастья? Или хотя бы чем отвлечь от себя внимание?

С тоской обвела глазами гостиную, в которой они пировали на краю несусветно старинного стола с львиными лапами вместо ножек, под расписной фарфоровой лампой, скользнула взглядом по стенам, увешанным картинами и фотографиями в красивых рамках, и воскликнула с интонациями утопающего, который хватается за соломинку:

– О, я где-то видела это фото, совсем недавно!

И тут же пожалела, что не откусила себя сначала язык. На фото были изображены два человека в белых халатах, низко надвинутых шапочках и марлевых масках. Эти двое склонялись над чем-то, лежащим на столе и тоже накрытым белым. Лиц было не разглядеть, но Альбина тотчас узнала снимок, словно под ним была знакомая надпись о том, что операцию проводят молодые, талантливые хирурги N-ской больницы города Горького Г. П. Налетов и С. И. Кавалеров.

– Неужели? – удивился Налетов, отставляя кружку с чаем. – Не ошибаетесь? Это самое фото? А ведь это семейная реликвия, можно сказать. Оно очень старое.

– Я его и видела в какой-то старой газете. Примерно сороковые годы, да?

– Пятьдесят второй, если быть точным.

– Ничего себе, реликвия! – буркнул Герман.

– А что? Реликвии не только о радости могут напоминать – о горе тоже. Во всяком случае, отец мой, Григорий Петрович Налетов, а он был великий человек, завещал мне никогда не расставаться с этой фотографией. Она должна была постоянно напоминать, что врач – отнюдь не божество, каким его склонен считать счастливо исцеленный пациент. Врач, увы, тоже человек, который на пути к истине – исцелению этого самого пациента – может совершить множество трагических ошибок. И самая тяжелая – если, спасая одного, он погубит другого.

– Ты никогда не говорил, что дед раскаивался… – вскинул брови Герман. – Это для меня новость!

– Раскаивался – не то слово, – покачал головой его отец. – Ну как можно раскаиваться в правильном, справедливом поступке? Ведь неизвестно, сколько еще людей могло погибнуть! Но отец мой говорил, что если бы он мог предвидеть последствия, то поступил бы иначе. Он просто все сказал бы Кавалерову и оставил его один на один с собственной совестью и пистолетом, в котором был последний патрон. Нет, он никогда не раскаивался в том, что произошло с Семеном Евгеньевичем. Но участь его семьи… это ужасно.

– Погодите-ка, – изумленно сказала Альбина. – Кавалеров? «Врач-убийца»?

Герман дико глянул на нее.

– Ого, – сказал Петр Григорьевич. – Да вы знаете о нашей семье куда больше, чем мне казалось.

– Нет, нет, что вы, – ужаснулась Альбина своей бестактности. Правда что – влезла, как слон в посудную лавку! – Просто так называлась статья. Там были рядом две старые газеты, точнее, вырезки: одна с фотографией, а другая со статьей…

– Интересное сочетание вырезок! А если не секрет, где они?

– Их выбросили, – заторопилась Альбина. – Они мне на глаза попались среди всякого старья, предназначенного на выброс, в одном доме.

Налетовы молча смотрели на нее, и Альбине казалось, будто они не верят ни одному ее слову. Конечно, вранье всегда было ее слабым местом. Но ведь не скажешь правды! Не скажешь: эти вырезки, возможно, принадлежали моему отцу, зеку с лесоповала…

Изможденная, жуткая маска Стольника с этим черным пауком, ползущим по шее к уху, вдруг возникла перед глазами. И словно в сердце ударило догадкой: тот человек, ее отец, – такой же, как Стольник! Может быть, убийца. Насильник – уж во всяком случае.

Она перехватила озабоченный взгляд Германа. Кивнула, успокаивая его и пытаясь успокоиться сама.

– Вырезки в одном старом доме… – задумчиво повторил Налетов. – Скажите, а фамилия хозяина была не… Да ну, глупости, извините.

Альбина до боли сплела пальцы. А вдруг ее отец – один из оставшихся в живых Кавалеровых? Нет, пожалуйста, не надо! Пусть все это будет случайным совпадением! Ох, зачем она только увидела это фото на стене, зачем прицепилась к нему? Герман видит ее волнение – точно, видит. Он просто глаз с Альбины не сводит. В другую минуту она радовалась бы этому, а сейчас… О чем бы таком заговорить, о совершенно постороннем? И вдруг с ужасом услышала собственный голос, произносящий:

– А в чем там все-таки было дело – с этим врачом-убийцей? Я из статьи мало что поняла…

– Тяжелый случай, – вздохнул Налетов.

Подошел к окну, прильнул к открытой форточке. Постоял так, обернулся: