Опасный замок (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Вальтер Скотт cтр.№ 52

– Молодой человек, – сказал судья, – припомните, пожалуйста, что вы находитесь под властью… под законной властью вашего опекуна.

– Этот господин называет себя моим опекуном, – возразил я, – но не представляет никакого доказательства для подкрепления этой нелепой претензии; да если бы и действительно он имел это звание, то должен был бы лишиться его как изменник короля, не получивший прощения. Прошу вас, господин судья, и вас, господин письмоводитель, войти в мое положение и взять меня под свою защиту.

– Хорошо, я поговорю с вашим опекуном, – сказал Фоксли.

И, отведя Герриса в сторону, он начал как бы убеждать его с живостью. Оба по временам посматривали на меня. Когда же Кристел Никсон принес вино, Геррис отвернулся от судьи с нетерпением и сказал ему:

– Даю вам честное слово, что вы не имеете ни малейшего повода опасаться за него.

После порядочной выпивки соседи расстались, а меня Кристел Никсон проводил в мою комнату.

Возвратясь к себе, я стал думать о сквайре. Какие права мог он иметь надо мной? Право родства? Неужели я связан кровным родством с этим странным существом? Невольная дрожь охватила меня при этой мысли, и я почувствовал удивление, смешанное со страхом и почти с удовольствием. Я вспомнил свои черты, отраженные зеркалом в известную тебе минуту, и тотчас же подбежал к своему зеркалу удостовериться в том, могу ли я придать своему лицу выражение, казавшееся столь грозным у Герриса. Напрасно я, однако, нахмуривал брови – роковой знак не являлся, и я пришел к заключению, что подкова мне пригрезилась. Во всяком случае, жилы у меня на лбу надувались.

Вдруг отворилась дверь, и вошла Дорка. Мне сделалось стыдно, что она застала меня за таким странным занятием, и я оборотился к ней; полагаю, что случай придал моему лицу выражение, которого я напрасно пытался добиться.

Дорка отступила с изумлением.

– Не смотрите так на меня, пожалуйста! – воскликнула она. – Бога ради, не смотрите! Вы похожи на сквайра, как его… и если пришлось бы отыскать третьего, который нахмуривал бы так брови, как вы оба, то пришлось бы обратиться к дьяволу. Но вот и сквайр, – прибавила она, убегая.

Действительно, Геррис вошел в комнату и, заметив, что я смотрелся в зеркало, казалось, угадал причину.

– Не сомневайтесь, – сказал он, когда я повернулся к нему, – роковой знак, отличающий наше семейство, есть и у вас на лбу, хотя он теперь не настолько явственен, каким сделается, когда лета, огорчения и страсти оставят на вашем лице свои следы.

– Загадочный человек! Я не знаю, о чем вы говорите, – отвечал я. – В ваших речах столько же таинственности, как и в ваших намерениях.

– Садитесь, – возразил он, – и выслушайте меня. Я приподниму немного завесу, но вы увидите лишь преступление и горе – преступление, повлекшее страшную кару, и горе, назначенное Провидением в наследство несчастному семейству.

Помолчав немного, он начал свой рассказ.

– Вам известны междоусобные раздоры в нашей Шотландии; в особенности войны между партиями Брюса и Балиоля. Узурпатор Эдуард Балиоль пировал однажды со своими любимицами в замке Аннэн, когда на него напали войска восставших патриотов. Предводительствовали Дуглас, Редгонтлет, молодой граф Морай и сэр Саймон Фрейзер; успех их нападения был настолько полным, что Балиоль едва успел убежать полуодетый. Было очень важно захватить его, и за ним пустился в погоню храбрый кавалер нормандского происхождения, семейство которого давно поселилось на этих границах. Имя его было Фиц-Альдин; но резня, которую он совершал над англичанами, и отвращение к жизни, какое он обнаруживал во время кровавых войн этой эпохи, приобрели ему прозвище Редгонтлет ^[11], перешедшее потомству.

– Редгонтлет! – воскликнул я невольно.

– Да, – отвечал мой мнимый опекун, устремив на меня проницательный взор, – разве это имя пробуждает что-нибудь в вашем воображении?

– Ничего. Недавно я слышал такое имя героя одной чудесной легенды.

– Об этом семействе есть много странных преданий. Альберик Редгонтлет, первый получивший это прозвище, был, как можно судить по этому преданию, свирепого, неумолимого характера. Единственный его сын, молодой восемнадцатилетний человек, был так проникнут его духом, что не мог выносить никакого противоречия, сверг с себя иго отцовской власти, отказался от политических мнений своего семейства и навлек на себя вечный гнев отца, присоединившись к сторонникам Балиоля. Говорят, что Альберик в припадке ярости проклял своего сына и поклялся умертвить его собственной рукой при первой встрече. Но Провидение, казалось, захотело вознаградить его за уход сына: жена его, много лет не имевшая детей, почувствовала себя беременной. Пустившись в погоню за Балиолем, как я уже вам сказал, Редгонтлет настиг его наконец в узком ущелье. Он был уже от него на расстоянии нескольких футов, когда один молодой человек, следовавший за узурпатором, повернулся к Альберику с целью защитить Балиоля. Альберик выбил его из седла, шлем с молодого человека свалился, и при свете солнца, всходившего над Солвеем, Редгонтлет узнал в нем своего непокорного сына. Молодой человек лежал у ног его лошади, но Альберик видел также Балиоля, похитителя шотландской короны, находившегося еще очень близко. Не останавливаясь, чтобы узнать, ранен ли его сын Эдуард, Альберик дал шпоры лошади с целью перескочить через молодого человека, но, к несчастью, лошадь задела задней ногой по лбу Эдуарда, который в этот момент хотел приподняться. Удар был смертелен. Бесполезно добавлять, что преследование прекратилось, и что Балиоль успел скрыться. Как ни был свиреп Редгонтлет, однако почувствовал укоры совести при мысли о совершенном преступлении. Но по возвращении в замок его ожидало новое горе. Узнав о печальном событии, жена его родила сына преждевременно и скончалась. И странный таинственный закон природы! На лбу новорожденного отпечатался знак причины смерти его матери – знак подковы!.. Альберик поехал в Палестину; скоро разнеслась молва о его смерти. Через тридцать лет в Дургхинской битве, происходившей между Давидом Брюсом и Филиппом Английским, первый раз во главе шотландского авангарда явился рыцарь с изображением подковы на знамени. Он отличался отчаянной храбростью. После его смерти узнали, что это был несчастный Альберик Редгонтлет.

– И этот знак переходит в наследство ко всем потомкам этого несчастного дома? – спросил я.

– Переходит от поколения к поколению, – отвечал Геррис, – и говорят, что можно узнать его и в наши дни. Но дом Редгонтлета имеет еще одну особенность – все его потомки во всех междоусобных войнах всегда были на стороне побежденного.

– Разве я происхожу от несчастного поколения? – воскликнул я, – и вы также? И если это правда, зачем же родственник поступает со мной столь жестоко?

– Не спрашивайте меня больше в настоящее время, – отвечал он. – Я поступаю так не по своему произволу, а по необходимости. Вы были оторваны от семейства, от своего законного опекуна вследствие неопытности и робости слишком нежной матери. Молодой сокол, который знал только материнские попечения, укрощается не иначе как лишением сна, прежде чем охотник выпускает его на добычу.