– Да, вы правы. Меня зовут Александром, и я русский офицер. Но совершенно не помню тех дней, когда вы приезжали к нам…
– В вас, пан, течет шляхетская кровь! – вскрикнула полька – А служите нашим врагам… Об этом Сикорский узнал от пана Манульского, который прибыл вчера. Они сговорились вас прикончить. Но это – безумство и неоправданная жестокость… Я не могла не предупредить вас. Родственный долг обязует. Впрочем, мне пора. – Ядвига одним движением спрятала лицо под темной вуалью и поднялась. – Возможно, я прокляну себя за этот приход… Для меня нет ничего дороже Польши!
– Ответьте, пани, только на один вопрос! – вскрикнул Зодич, также вставая. – Ярошевский – ваш муж?
На сей раз от неожиданности замерла Ядвига и, помедлив, произнесла с вызовом:
– Вам, действительно, многое известно… Мужчине-рыцарю не подобает быть столь любопытным… Не провожайте!
Зодич любовался ее походкой, порывистой и легкой, пока полька не скользнула за дверь. А затем перевел взгляд на два чудесных бокала синего муранского стекла и на стоящий посреди стола такой же, искусно сделанный графин с вином. Пожалуй, приход Ядвиги был действительно тайным…
* * *
Тот, кто впервые попадал на Венецианский карнавал, утрачивал на время обычное представление о мире, оказываясь в центре этого феерического зрелища. Вместо людей город наполнялся неведомыми существами, облаченными в «баутту» – черно-белый наряд, состоящий из светлой атласной маски, черного плаща, вуали, шляпы с серебряными галунами, блестящих туфель и белых шелковых чулок. Впрочем, этим одеянием празднующие не ограничивались. Экстравагантные костюмы потрясали воображение и венецианцев, склонных к изобретательности, и многочисленных гостей. Но сильней всего поражала свобода в отношениях между костюмированными участниками карнавала. Каждый делал то, что ему хотелось. Не было предела ни в чревоугодии, ни в любовных утехах, ни в пирушках! Совершалось это открыто и без всякого стеснения, так что парочкам, прилюдно занимающимся любовью, поневоле приходилось выслушивать циничные советы и замечания. Невообразимый гам сотрясал город, уличные клоуны и канатные плясуны до изнеможения смешили прохожих, виночерпии не успевали разливать тосканское по кувшинам и бутылкам, а на площадях, где давал представление театр комедии дель Арте, протиснуться было невозможно, потому что места зрителями занимались заранее. Особенное столпотворение было в центре города, на площади Сан-Марко. Несмотря на то, что здесь находилась гвардия дожа Мочениго и гости-иностранцы, простой люд упрямо ломился, желая посмотреть представление заезжих комедиантов…
Александр в сопровождении двух матросов из охраны Орлова, одетых пиратами, пришел на площадь Сан-Марко часа через три после начала карнавала, но протиснуться к сцене оказалось весьма непросто. Тумаки, удары локтями, шиканье и брань захмелевших зрителей сыпались на него, пока они со спутниками пробирались вперед. Только вблизи сцены он заметил, что здание Прокурации прикрыто оцеплением из солдат, чтобы высокопоставленные особы могли свободно подходить к театральному помосту и наблюдать за зрелищем. Там, среди стоящих, Орлова, к счастью, не было. Глазели на выходки скупого Панталоне и занудливого Доктора, одетого в традиционный черный костюм с белым воротником, всего несколько костюмированных венецианцев и двое тощих англичан, судя по форме, морских офицеров. Узколицые, с козлиными бороденками, чопорые, они и без карнавальных костюмов выглядели презабавно.
Александр сосредоточил взгляд на сцене. К играющим присоединился красавчик Бригелла, хитроумно разгадавший ловушку, в которую его хотели заманить два старика. Его реплики и шутки зрители воспринимали с одобрительными криками. Вдруг на сцену по-заячьи выскочил его слуга, Арлекин, в пестром лоскутном наряде и, корча рожи, бормоча несуразицу, забегал в наклонку по сцене. Дикий хохот накрыл площадь. «Где моя Изабелла?» – вскричал красавчик и тронул свои пышные усы. Арлекин метал петли, пока не сделал ловкий переворот через голову и не встал на ноги. На отработанный трюк публика ответила радостным оживлением. Бригелла повторил свой вопрос, и вновь дурашливый слуга ничего не ответил. Тут появилась Коломбина, служанка, с корзинкой фиалок, и Бригелла воспылал к ней страстью, разразился монологом влюбленного.
– Стоим уже час, – посетовала маска рядом с Александром, взглянув на Часовую башню, возвышающуюся над площадью. – Где же Изабелла? Она до сих пор не появлялась. Говорят, очень смазливая!
Спутник ответил циничным намеком и, засмеявшись, они двинулись прочь от сцены, проламывая дорогу крепкими руками.
Минул еще час. Встревоженный тем, что Ядвига не участвует в спектакле, Зодич терялся в догадках. Он был в полумаске и плаще, и узнать его было немудрено. А то, что за ним следили, Александр догадался еще вчера, когда подходил к своей гостинице. Вдруг кто-то тронул за плечо, он оглянулся и увидел девушку в голубой тунике, лицо которой скрывала маска.
– О, господин, с вами желает встретиться моя хозяйка! – голосом, полным чрезмерной ласки, сообщила римлянка. – Она молода и божественно красива, и знакома вам.
– Знакома? – насторожился Александр, и невольно рука потянулась к поясу, где под плащом хранился кинжал.
– О, да! Это Ядвига. Следуйте за мной. Вы не пожалеете!
Он сразу догадался, что девушка подослана. Кем? Неужели Ядвигой? Или тем, кому его пребывание в Венеции не дает покоя? Хотят увести с площади как раз в тот момент, когда может появиться свита Орлова-Чесменского. Впрочем, оставаться здесь также бесполезно, если участники заговора отсутствуют или скрываются под масками. Зодич оглянулся на своих спутников, «пираты» уловили его красноречивый взгляд.
Костюмированная римлянка провела его мимо Дворца Дожей, мимо тюрьмы к дальнему мосту, где свернула в сумрачную улочку. Пахнуло застоявшейся сыростью. Вода канала мелко зыбилась. Одолев еще один крутой мостик, они подошли к старому зданию, возле которого возвышался каменный колодец для сбора пресной воды. Судя по вывеске, здесь был приют для бедняков.
– Сюда, – указала, собираясь уходить, провожатая. – С вас денежка! А кто ждет вас – не мое дело!
Зодич протянул ей монету и, обернувшись, заметил невдалеке своих матросов.
Тяжелая дверь под рукой Александра, скрипнув, подалась, и он очутился в темном коридорчике, соединенном с комнатой. В узкое окно едва проникал свет, его точно бы не хватало в этом просторном помещении. И лица людей, вдруг представших перед ним, были бледны и расплывчаты. Он узнал всех: и мнимого Сикорского, и пана Манульского. «Цирковой стрелок» вскинул пистолет, как бы предупреждая малейшее движение вошедшего, с усмешкой заговорил по-французски:
– Мсье не ожидал такой встречи?
– Я не понимаю, господа, в чем дело? Вот и пан Манульский меня было заподозрил. Тоже хотел арестовать, – с резкой иронией возразил Александр.
– Вы хорошо владеете собой, милостивый государь, но… Finita la comedia!
[3]