По обе стороны горизонта - читать онлайн книгу. Автор: Генрих Аванесов cтр.№ 8

Я вернулся на чердак минут через тридцать. Мужчины нигде не было видно. Уже собираясь уходить и злясь на дурацкую шутку, я услышал его голос, совсем в другой стороне чердака.

– Извини, – сказал он, – боялся, что ты приведешь с собой кого-нибудь.

Он начал стягивать с себя пропитанную кровью рубаху. Под ней обнаружилась страшная, как мне показалось, рана, кровавой чертой пересекавшая половину грудной клетки.

– Не бойся, паренек, – заговорил мужчина, – рана, слава Богу, не опасная. Вот крови много потерял, это плохо, но ничего, отлежусь.

Постепенно взяв себя в руки, я промыл рану ватным тампоном, смоченным раствором марганцовки, и, действуя по его указаниям, перевязал ее крест-накрест бинтом. Бинта хватило только-только. Пока я собирал с пола окровавленную вату, мужчина отдыхал, закрыв глаза. Потом заговорил снова:

– В таком виде и в таком состоянии мне одному отсюда не выбраться. Сослужи мне еще одну службу.

Он назвал мне адрес, по которому я должен был найти некоего дядю Витю. Ему надо было сказать, что я от Федора Ивановича, а остальное – на мое усмотрение.

Уже когда я увидел рану, несмотря на сильное волнение, мне стало ясно, что мой пациент – бандит. Рана была ножевая: значит, он отбивался не от милиции, которая, скорее всего, использовала бы огнестрельное оружие, а схватился с таким же, как он, бандитом. Возможно, его труп лежит где-нибудь недалеко там же, на чердаке. От этой мысли меня передернуло, но останавливаться было поздно: я уже пообещал сообщить о случившемся, наверное, его подельнику. Действительно, дом, к которому меня привел адрес, больше всего походил на воровскую малину, как она описывалась в одном из многочисленных детективных рассказов, которые поглощались мной наряду с другой литературой в немереных количествах. Небольшой, скорее похожий на дачный, он стоял в окружении каких-то сараев. Часть окон в нем была заколочена, а остальные, несмотря на то, что война давно кончилась, были крест-накрест заклеены бумагой. На мой стук – звонка на двери не оказалось, вышла какая-то неприбранная женщина и удивленно уставилась на меня. Я сказал, что пришел к дяде Вите от Федора Ивановича. Она, что-то проворчав, провела меня темным коридором на скверно пахнувшую кухню, где за столом, заваленным грязной посудой, в одной тельняшке восседал сам дядя Витя. Перед ним стояла миска с каким-то варевом, из которого он руками выбирал куски и отправлял к себе в рот. Из-под всклокоченной, спадавшей на низкий лоб шевелюры на меня смотрели маленькие злые глазки. Чтобы поскорее уйти из этого дома, я, не ожидая вопросов, сразу рассказал обо всем, что знал. Но уйти сразу не удалось. Выслушав меня, дядя Витя не спеша обглодал еще одну косточку, поковырялся в зубах, вытер руки грязным полотенцем и сказал: «Позову пацанов, пойдешь с ними, покажешь, куда нам идти».

Через несколько минут в кухню, гремя сапогами, ввалились двое парней. Обоих я знал в лицо – они жили в нашем квартале. Показав на меня, дядя Витя сказал:

– Вот этот пацаненок нашел Федора Ивановича на чердаке своего дома. Сходите с ним, посмотрите, как туда подобраться, а вечером пойдем вместе и заберем его оттуда.

Дорогой я объяснил парням, что в моей квартире уже полно народу, и через нее нам на черный ход и на чердак не попасть. Мы зашли во двор, и я показал дверь, через которую можно попасть на черный ход, а оттуда на чердак. На этом моя чердачная эпопея закончилась. Я не видел, кто и когда приходил за Федором Ивановичем, но на следующий день его там уже не было, в этом я убедился сам. Но косвенные и для меня положительные последствия близкого знакомства с криминальным миром были. При очень большом количестве краж и ограблений, которые случались чуть ли не ежедневно в нашем районе, они обходили стороной нашу квартиру и ее обитателей. А однажды, когда у моего приятеля отняли велосипед, я сказал об этом одному из парней из дяди Витиной команды. Велосипед в тот же день вернули. С годами я перестал встречать на улице героев этих событий. То ли их всех отправили в места не столь отдаленные, то ли они сами разъехались по городам и весям.

Но вернемся к карпам. Серега попытался подробно рассказать мне, как он кропотливо выяснял современные названия ингредиентов, входивших в рацион питания царской рыбы, искал им заменители и какие-то химические и биологические препараты, показывал свои записи о ходе эксперимента, которые за этот месяц составили целую толстую тетрадь, чем он очень гордился. Слушать все это мне было не слишком интересно, и, чтобы чуть-чуть сбить его с серьезного тона, я поинтересовался, когда же мы начнем есть карпов. Он рассмеялся, но не ответил, а сказал, что хочет расширить эксперимент еще двумя аквариумами. Вот только ставить их некуда, а надо было бы проверить еще кое-какие мыслишки.

Однако с продолжением эксперимента пришлось повременить. Начался ноябрь, а с ним кончалась первая четверть учебного года, и надвигалась тридцать пятая годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Если к первому событию нам особенно готовиться не требовалось, то ко второму, казалось, готовилась вся страна. Газеты и радио буквально трубили о великих достижениях советской власти, об укреплении позиций Советского Союза в мире, и, конечно, о том как хорошо живется советским людям, а главное – детям, которым страна отдает самое лучшее. Мы и вправду не жаловались на жизнь. Она нам казалась прекрасной и удивительной, а, главное, единственно возможной, и мы не без энтузиазма вносили свой вклад в праздничные приготовления. Школа украшалась плакатами, лозунгами, портретами вождей, каждый класс готовил свою стенную газету, готовился концерт художественной самодеятельности, перед которым, накануне праздника, должно было пройти торжественное собрание. Как председатель комитета ВЛКСМ Серега был в центре событий. Вместе с парторгом и завучем, а то и с самим директором он обходил школу, заходил в каждый класс, просматривал стенные газеты и номера художественной самодеятельности. Иногда хвалил, иногда делал замечания. Его похвала всегда была искренней, а замечания не были обидными.

Праздника ждали все – и взрослые, и дети. Он давал нам какую-то психологическую разрядку, создавал приподнятое настроение, короче, вырывал из серых будней. В день праздничных мероприятий все пришли в школу одетые в самое лучшее и потому выглядели непривычно. Я впервые принимал участие в торжественном собрании. Это разрешалось только комсомольцам, каковым я стал буквально накануне. Я ждал от торжественного собрания чего-то очень важного, что могло изменить ход мыслей, определить мою жизнь на многие годы вперед. Но меня ожидало разочарование. Директор выступил, на мой взгляд, весьма вяло. Он, как это полагалось в то время, коротко рассказал о роли, которую сыграла Великая Октябрьская социалистическая революция в деле освобождения всех трудящихся от ига капиталистов. Что-то сказал о победе над Германией и больше всего говорил о роли великого Сталина, ведущего советский народ от одной победы к другой. Примерно то же самое, но в другой последовательности и по бумажке, поведал нам парторг. Выступление Сереги выгодно отличалось от предыдущих. Гораздо более образная и емкая, его речь на фоне обязательных фраз содержала и тонкие элементы юмора, адресованные, конечно же, только нам – слушателям, и некоторую конкретику. Ему аплодировали громче и дольше, чем другим ораторам, выражая тем самым поддержку своему сверстнику.