Утоли мои печали - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Алюшина cтр.№ 48

– Мань, тебе сколько лет? – усмехнулся Григорий.

– Двадцать пять, – улыбнулась она, понимая, к чему он задал этот вопрос.

– А рассуждаешь, как старушка столетняя, ведунья-вещунья какая продвинутая, – и заверил: – Все ты правильно сделала и сказала, и нечего себя корить. Немного по мозгам им въехала тоже правильно, а то совсем уже офигели. Мы тебя благодарить обязаны и в ноги кланяться, что восстановила истину, – и, вспомнив что-то, оживился: – Ты, кстати, откуда про колледж медицинский узнала?

– Да все оттуда же, – пожала плечом она. – Иван позвонил утром, рассказал и про то, что Виталий умел уколы делать, и про колледж, и про результаты экспертизы. Я не хотела сама все объяснять, тем более выступать перед всеми эдакой мисс Марпл, но Иван и Глафира Сергеевна меня попросили, а Иван записывал на диктофон весь мой диалог и признание Виталия.

– Спасибо, – проникновенно поблагодарил Вершинин и, протянув через стол руку, пожал ее пальцы.

– Вообще-то, – тихо призналась девушка, глядя на его руку, сжимавшую осторожно ее пальцы, – я это сделала не ради тебя. Вернее, – тут же исправилась Марьяна, посмотрев на него, – ради тебя, разумеется, тоже. Но в первую очередь ради Глафиры Сергеевны. Она рассказала мне, как измучили ее за эти годы неизвестность и подозрения родных. А во вторую очередь я сделала это для Виталия. А потом уж и ради тебя.

– Виталия? – поразился Вершинин.

– Да, – подтвердила она, высвободила пальчики из-под его руки, взяла кружку и сделала несколько глоточков чая. – В среду, когда он подскочил за обедом и накинулся на тебя с обвинениями, я вдруг отчетливо почувствовала в нем отчаяние. Присмотрелась и поняла, что он специально тебя провоцирует, что он ждет и надеется на то, что ты отреагируешь и что-то сделаешь в ответ. И тогда меня осенило. Сначала я просто догадалась, что убийца это он, а потом и вспомнила про то, как видела его у лаза. И недостающие картинки пазла сложились в целое. – И разъяснила то, о чем догадалась: – Виталий хотел, чтобы ты или кто-нибудь другой его разоблачили. Он надеялся, что ты взорвешься от их постоянных нападок и обвинений, и, зная тебя, был уверен, что ты примешься за расследование. Но ты игнорировал родных и все их высказывания в твой адрес. А он уже больше был не в силах терпеть эту ношу и признаться сам тоже не мог. Деяние, что он совершил, было ему не по плечу и не по силе характера. Посмотри, во что он превратился – ему сорок один год, а выглядит он лет на десять старше, постоянно пьет, но не позволяет себе напиваться, боится проболтаться; рыхлый, обрюзгший, краснеет, видимо, от повышенного давления, всегда беспокойный. Несчастный человек, его практически раздавила ноша содеянного, не удивлюсь, если обнаружится, что у него куча каких-то болезней. И что еще тяжелее для него… – она вздохнула с жалостью и замолчала.

– Что преступление не принесло ожидаемого результата, – закончил за нее мысль Григорий. – Не просто не дало, а все еще и осложнило: оказалось, что снова надо начинать бороться за наследство.

– Да, – подхватила Марьяна. – Но кроме этого, есть еще одно немаловажное и разрушающее Виталия обстоятельство. Он собрал всю свою решимость, всю силу характера, всю, какая была в нем дерзость, вычерпав даже из будущего, и совершил дело. С его точки зрения, красиво и тонко совершил.

– И никто про это не узнал, – усмехнулся невесело Григорий. – И никому невозможно похвастаться самым великим своим деянием и достижением.

– Вот именно. И он настолько устал от необходимости молча нести в себе это преступление, что неосознанно стремился к тому, чтобы его разоблачили, вот и кидался на тебя. А я это отчего-то увидела и поняла.

– Это ты, конечно, умница и красавица, – проворчал Вершинин и отчитал: – Но зачем ты кинулась его защищать, когда он был в неадеквате? Он мог броситься на тебя и поранить, нанести травму, испугать!

– Да ничего бы со мной не случилось, – спокойно возразила Марьяна. – Ты был рядом, да и группа захвата, вы бы не позволили ему нанести мне вред.

– За каким фигом ты так рисковала? – нервничал и заводился Вершинин.

– Потому что у каждого человека в жизни случаются моменты, когда ему необходимо утешение. Простое человеческое утешение, даже если он злодейский злодей, – улыбнувшись какой-то небесно-мудрой грустной улыбкой, объяснила она. – А Виталию было очень плохо, ему требовалась помощь.

– Ты странная, ты это знаешь? Другая. Уж очень сильно непохожая на обыкновенных девушек, – помолчав, внимательно всматриваясь в ее лицо, сказал пораженный тем, что сейчас открыл и понял в ней, Вершинин.

– Ты не первый, кто мне это говорит, – ровно ответила девушка и указала рукой ему за спину. – Так вернись к нормальным, у тебя их там целая усадьба. А мне некогда больше с тобой разговоры вести. Мне очиститься, отпустить из себя гневливость и обвинения хочется, избавиться от грязи всех этих разоблачений. А то я в дом зайти не могу, чтобы не нести туда всю эту ерунду и не нарушать его благости, намоленной в работе. Так что ты иди, – махнула она рукой, выпроваживая. – А я баню пойду дальше топить и к обряду готовиться.

– Я же говорю, странная. Ведунья какая-то, – вздохнул несколько наигранно Григорий.

– Да ничего такого! – возразила эмоционально Марьяна. – Просто небольшая молитва над водой, травки определенные и обычное омовение, – и поднялась с места, немного нервно, явно стушевавшись всего, что наговорила ему. – Все, Григорий, спокойной ночи. До свидания.

– Ну, до свидания, – допив чай, поднялся неспешно и он.

А Марьяна развернулась, не став дожидаться, когда гость выйдет со двора, и торопливо направилась в баню.

Зайдя в прихожую, девушка захлопнула за собой дверь, привалилась к ней спиной, закрыла глаза. Зачем она наговорила Григорию про намоленный дом и про обряд, и про то, что очиститься надо? Он и так-то посчитал ее странной, а теперь, наверное, решит, что она совсем ку-ку, какая-нибудь забубенная сектантка или фанатичка с переклином в старину.

Ладно, вздохнула она, что решит, то и решит, его дело!

Но Господи, Господи, кажется, она совсем пропала в любви к нему! Не во влюбленности – растаяла та легкая, наполненная светом и солнцем влюбленность в далекого и неизвестного ей мужчину, почти эпического героя, уступив место вот этому нелегкому чувству.

А тут это разоблачение, будь оно неладно!

Может, лучше бы было, чтобы Григорий Вершинин оставался для нее далеким, незнакомым странником, вызывая лишь светлые теплые чувства, так оживлявшие ее творчество, и более никем и ничем?..

Ладно, снова сказала она себе, пытаясь успокоиться, надо таки провести обряд. Прошла через предбанник в небольшую комнатку, в которой расположилась часть банного котла с дверцей в топку и поленница заготовленных дров. Подкинув пару небольших поленьев, проверила температуру – еще минут десять, и можно идти париться – и направилась в предбанник заваривать травки для ополаскивания и для специального чая.