Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды - читать онлайн книгу. Автор: Эндрю Лоуни cтр.№ 52

Актриса Фанни Карби, подруга сестер Поллока, была одной из тех, кто посещал эти собрания по выходным. «Ему нравилось приезжать из города в деревню. Ему нравился уют. Хотя он вел декадентскую жизнь, он любил сидеть у костра на ферме. Он любил людей, готовящих чай и сладкие пироги. …Он был очень мил. У нега была харизма – некие роковые чары. Это было не просто обаяние. Вы всегда ему искренне радовались. Он никогда не был холодным или мрачным. Он был немного грустным и очень ревнивым». Он вспоминала ужасные ссоры с Поллоком, на которого Бёрджесс имел влияние. В свою очередь, Бёрджесс рассказывал ей, что Поллок – единственный человек, которого он по-настоящему любил. «Он был очень испорченным человеком. Все считали, что это он развратил Питера» ^[491].

Тем летом Поллок и Бёрджесс часто виделись с Брайном Ховардом и его другом Сэмом – они нередко оставались в доме этой пары в Тикередже, Восточный Суссекс. Однажды они навестили престарелого Альфреда Дугласа в Брайтоне. Бёрджесс желал продемонстрировать Поллока и доказать, что он еще более привлекателен, чем, как известно, был Дуглас в молодости ^[492].

26 июля, когда были объявлены результаты выборов и стала очевидна победа лейбористов, Бёрджесс и Поллок были у Барбары Ротшильд ^[493]. Но их отношения уже близились к концу. Как впоследствии писал Поллок, «разница в возрасте и сексуальная несовместимость привели к окончательному разрыву. Мы провели четыре года врозь. К 1945 году, учитывая жизнь, которую я вел, я уже стал совершенно другим человеком» ^[494].

Брайан Ховард с грустью услышал эту новость. Он писал Питеру: «Гай сказал мне, что вы с ним расстались. Если ты не хочешь об этом говорить, мы, конечно, не будем. Но я почти эгоистично расстроен, поскольку как-то убедил себя, что с вами не будет и не может быть ничего. Я считал ваши отношения – и в каком-то смысле полагался на них – в высшей степени удовлетворительным отрицанием вульгарной теории о том, что «такие вещи» никогда не работают. Поэтому я и говорю, что мое расстройство «почти» эгоистично» ^[495].

Размышляя о трудных любовных отношениях в их круге, Брайан Ховард писал Поллоку: «Мы – все пятеро [Бёрджесс, Блант, Ховард, Поллок и Эрик Кесслер] разделяем определенную точку зрения на жизнь, которая даже не вдвое, а вдесятеро усложняет для нас ведение счастливого и плодотворного существования. День и ночь нас преследуют, осознаем мы это или нет, не только нематериальные страхи и враги. Есть некоторые чувствительные, благоразумные и решительные люди такого типа – как К[есслер] и Б[лант], которые в конце концов сочли свое положение невозможным. Что они делают? Они обратились к своей карьере – так же как беженцы бегут в горы – и с тех пор считают себя находящимися на другом, более высоком уровне, но только этот уровень может быть очень пустым и очень печальным…» ^[496]

Бёрджесс и Поллок были членами Реформ-клуба, и возможность встречи там стала проблемой для Бёрджесса. «…Клуб для меня – второй дом, место, куда я хожу каждый день, чтобы встретиться с друзьями, работать, читать и т. д. Я знаю, какая это для тебя жертва – не появляться здесь. Но он значит для меня настолько больше, чем для тебя, что я могу только повторить то, что говорил раньше: пожалуйста, не приходи, пока мы снова не сможем легко и свободно встречаться» ^[497]. Ноэль Аннан часто видел Бёрджесса в Реформ-клубе.

«…В те дни он не был грязным, а больше походил на рисунки из комиксов о Билли Бантере – он был вечно полон шуток и идей, всевозможные теории били из него ключом… но он моментально увядал, если собеседник не попадал под его влияние. Он мог делать резкие язвительные замечания, но тут же отмахивался от них. Он желал доминировать» ^[498].

Доминирование, особенно интеллектуальное, и манипулирование были неотъемлемой чертой характера Бёрджесса. Он был известен как «неиссякаемый источник ехидных метафор и сокрушительных эпиграмм, [которые] могли с легкостью обратить его критиков в прах», – писал Хью Тревор-Ропер. Его уверенность в себе позволяла ему «властвовать в маленьком кембриджском мире» ^[499]. Модин также отмечал, что Бёрджесс был «авторитарной личностью, способной заставлять других подчиняться своей воле и господствовать над ними, хотя при этом он оставался терпимым и понимал их трудности» ^[500].

Благодаря силе характера и банальному упрямству Бёрджесс с детства привык добиваться своего, и, когда он стал взрослым, ситуация не изменилась. Рис считал, что «он был самый упорный человек в достижении своих целей, которого я знал. Если кто-то шел с ним в кино, желая увидеть Грету Гарбо, а Гай хотел увидеть братьев Маркс (а он всегда хотел увидеть братьев Маркс), всегда оказывалось, что они видели именно братьев Маркс. …Если кто-то хотел выпить белого вина, а Гай – красного (а он всегда пил красное), получалось, что все его спутники тоже пили красное вино. Он был упрям, как ребенок, который знает, что добьется своего, если будет вести себя достаточно долго и достаточно плохо. И Гай всегда желал вести себя плохо. Причем в его упрямстве присутствовала могучая сила воли, которую из-за общего беспорядка и абсурдности его личной жизни никто не замечал» ^[501].

Бёрджессу было необходимо находиться в центре внимания. Он видел себя только главным во всех кругах – шпионских и гомосексуальных. «Ему не нравилось думать, что где-то может происходить что-то, в чем он не участвует, – писал Рис. – Создавалось впечатление, что в реальности – или в его воображении – он всегда ищет людские пороки и слабости, способные объяснить любые общественные события и которые он однажды сможет использовать» ^[502].

Питер Уотсон писал Брайану Ховарду: «Гаю было совершенно необходимо производить впечатление. Я вчера встретил его в Реформ-клубе. Он рассказал две длинные и довольно забавные истории (конечно, политические, одну – о Черчилле) и сразу сообщил, что только что их придумал» ^[503].