У каждого свой путь в Харад - читать онлайн книгу. Автор: Анна Р. Хан cтр.№ 32

– Его светлость принц Ольмар Роуи Весейжд Хальмгард-третий, принц Озерного края, сын Доноварра IV.

Солнце медленно выкатывалось из-за горизонта, разливая позолоту по краям облака, откуда она блестящей росой стекала на темно-синюю полосу леса. Солнце будто потягивалось, недоуменно разглядывая невесть почему не погасшие еще звезды. Ему было некуда спешить, и можно было, приостановившись, поразмыслить над этим.

Группа всадников выехала из рощицы на берегу. Уже далеко позади за их спинами остались серые, впивающиеся стрелами в небо башни Латфорского замка с реющими на шпилях стягами.

Ветер гнал по поверхности озера рябь, сминая отражение его берегов, как неудачный эскиз.

– Значит, так, – думала вслух Дарина, глядя на отлетающую от копыт гнедой гальку, – получается, нет ниоткуда нам ни помощи, ни защиты. Принцы с князьями рыбку в мутной воде ловят, а нам, простолюдинам неграмотным, что делать? Вот что делать…

Девушка по очереди воззрилась на всех участников группы, но ей никто не ответил.

– Никто и не сказал, – подытожила она. – Выходит, что бы мы ни сделали, все едино?

Порыв ветра всколыхнул вокруг ее головы выбившиеся из гладкого высокого хвоста кудри. Дарина подняла капюшон плаща.

– Солнце еще ласковое, а ветер уже такой колючий…

– Сейчас тепло для осени. Здесь обычно холоднее в это время года. – Лошадь монаха поравнялась с ее собственной.

Дарина удивленно подняла бровь:

– Ты так говоришь, как будто жил здесь всю жизнь.

– Не всю. – Шелест старался ехать рядом с ней шагом. – В детстве.

– Ну то в детстве… – протянула Дарина.

– Ты думаешь, тогда осени были иные? – В голосе Шелеста появилась теплая улыбчивая интонация.

– Тогда все было иное, – серьезно ответила девушка. – Даже пару лет назад все было не таким.

– Ветер тянет тучи. – Гыд указал рукояткой хлыста на юго-запад. – Видите? Непогода собирается, ветер дует к нам, выходит, в ненастье едем.

Саммар поправил ворот плаща.

«В ненастье едем. Не зря плечо ныло. Ненастье. Истинно так. Усмехается судьба или знак такой явный дает? – Он покосился на спутников. – Все едино, сказала Дарина. Тогда не все ли равно, что впереди – ненастье или ясный день? И сколько лет уже для нас так – все едино. Перекати-поле. Наемники. Без дома, без долга, под чужую волю… Как же так получилось, что из-за какого-то клочка земли высоко в горах, который не видел уже лет двадцать, если не больше, так скребет на сердце? Почему он так важен? Покинутый очень давно дом разве может быть настолько дорог, чтобы хотелось видеть его свободным, пусть даже ценой собственной жизни? Дом – короб из сколоченных досок, набитых хламом…

Или нет?

Харад – это то место, которое каждый бережно хранит в глубинах сердца, – но не как светлое прошлое, а как жарко желаемое будущее. Он – уверенность, что на земле есть уголок, куда ты всегда можешь вернуться и где никогда не будешь чужим. Иначе зачем сейчас возвращаться в Харад?»

– Безопасней было отсидеться в Латфоре, – соглашаясь с его мыслями, произнес монах. – По крайней мере, пока не станет ясно, кто в этой сваре за кого встанет. Все сейчас смутно, а мы вроде бы ни с кем – а значит, против всех.

– И значит, все – против нас. – Дарина усмехнулась. – Не привыкать и к такому.

– Действительно, тебе, может, и не привыкать, – подтвердил Шелест. – Но это противостояние не в таких масштабах, к которым ты привыкла.

– Да что ты говоришь?! – В тоне женщины появилась явственная злорадная издевка. – А тебе, нужно думать, придется что-то резко в жизни менять, да? Вас, монахов, все ведь безумно любят!

– Не об этом речь, – спокойно ответил на ее выпад Шелест.

– Если ты хотел остаться в Латфоре, остался бы с Ольмом, зачем поехал с нами? Я вообще вас всех не пойму – то сломя голову рветесь защищать границы Харада, то обратно повернуть мечтаете, чтоб понадежней сховаться.

– С чего ты взяла, что я хотел там остаться? Я совершенно этого не хотел, – возразил ее собеседник.

– Зачем тогда говорить?

– Я считал, что там безопасней.

«Конечно, там безопасней. – Мысли Саммара перекликались с общим разговором, хотя сам он не произносил ни слова. – И прибыльней. Сидишь себе во дворце, во-первых – в тылу, во-вторых – телохранителям очень неплохо платят. Еще вчера было все предельно ясно. Теперь, когда мы тронулись в путь, меня мучает вопрос: зачем я еду в Харад? Поздновато для таких мыслей, если уж принял решение. И все же – зачем? Ради сопливых воспоминаний Гыда? Нет, не то… Да и есть ли они, эти воспоминания? В десять лет он, конечно, еще пас в горах овец, но в тринадцать-то уже бегал в моей сотне по Озерному краю. – Наемник легко тронул носком сапога лошадиный бок, понуждая животное ускорить шаг. – В Ольмхольме каждый из нас прожил намного дольше, чем в Хараде. Тогда что это за неуместная сентиментальность? Возвращаться сейчас в Харад через территорию Княжграда и Потлова – верная смерть».

– Я всегда думал, что Харад – это на самом деле не место. Харад – это идея, – тихо произнес Шелест.

Саммар посмотрел в сторону ссутулившей плечи фигуры в рясе. Вздохнул – то, что слова монаха могли эхом сопровождать мысли, его ничуть не удивляло. Удивляло его, что в большинстве случаев тот оказывался прав. И правота его была Саммару ближе, нежели его собственная.

– Идея свободы, – уточнил Шелест.

Гыд с Дариной переглянулись.

– Не знаю насчет идеи, – после некоторого замешательства вставил Гыд. – Я-то домой еду. У меня там семья. Мама. Отец.

– И я домой… – Дарина перехватила поудобней повод. На ее лицо набежала секундная грустная тень, которую оставляют воспоминания. – Ты никогда не говорил, что скучаешь по ним.

– Я скучаю? Нет, конечно. – Гыд удивленно глянул на спутницу. – Нет. Скучать – значит болеть. А я не болею. Я о них думаю!

– А я скучаю. Очень скучаю.

– Ну, у тебя все по-другому, – протянул младший харадец. – У тебя там не только родители.

– Да, – согласился с ним Саммар, – у нее на самом деле все по-другому.

Поворот, который приняла беседа, коснувшись Дарины, и заставила ее задуматься и замолчать.

– Кто-то тебя там сильно ждет? – нарушил молчание монах.

Дарина повернулась вполоборота и почти без обычного страха взглянула в обращенную к ней из-под капюшона темноту.

– Увидишь. Когда приедем. – Она помедлила, а потом произнесла: – Если приедем.

Саммар снова погрузился в свои противоречивые рассуждения.

Липкий опыт наемника нашептывал ему о единственно возможном выходе: найти способ перейти на сторону сильнейшего. В данном случае – на сторону имперской армии.