Медный всадник - читать онлайн книгу. Автор: Полина Саймонс cтр.№ 104

– Ни одной не осталось. Это я знаю.

Она в самом деле знала. Всех собак и кошек давно съели. Мама подошла к кровати девушек и, присев, покачала головой:

– Послушайте лучше меня.

Ее голос больше не был звонким и повелительным. Не был настойчивым. Не был громким. Его вообще трудно было назвать голосом, во всяком случае, теперь Татьяна вряд ли распознала бы в нем обычные напористые нотки. Туго повязанная концами назад косынка скрывала волосы.

– Мы можем постоянно поддерживать тепло в буржуйке? Бабушка мерзнет.

– Нет! – отрезала Даша, приподнимаясь на локте. – Откуда взять дров? У нас едва хватает, чтобы натопить комнату по вечерам. Вспомните, сколько мы уже не топили голландку!

«С тех пор как в последний раз приходил Александр, – подумала Татьяна. – Он всегда достает где-то дрова, и в комнате становится тепло».

– Нужно попросить ее топить буржуйку целый день, – потребовала мать, ломая руки.

– Да, но тогда скоро у нас совсем не останется дров, – возразила Татьяна.

– Но так она умрет от холода. Неужели не видишь, она едва ходит.

Даша кивнула:

– Даже не поднимается, чтобы поужинать. Таня, может, определить ее в твою больницу?

– Можно попробовать. Но вряд ли найдутся свободные койки. Все занято детьми и ранеными.

– Спроси завтра, хорошо? – сказала мама. – В больнице по крайней мере теплее. Там все еще топят?

– Три отделения закрыты, – вздохнула Татьяна. – Осталось только одно и то переполнено.

Она встала и пошла к бабушке. Одеяла свалились с нее, и она была прикрыта только пальто. Таня подняла одеяла, закутала бабушку и встала на колени у ее кровати.

– Бабушка, поговори со мной, – шепнула она.

Бабушка едва слышно застонала. Татьяна положила ладонь на ее лоб.

– Совсем сил не осталось?

– Почти…

Татьяна растянула губы в невеселой улыбке:

– Бабушка, в детстве я так любила сидеть рядом, когда ты рисовала. Запах краски забивал все, твой халат был весь покрыт цветными пятнами, а я старалась подобраться поближе, чтобы тоже измазаться. Помнишь?

– Помню, солнышко. Ты была такой чудной малышкой!

– Когда мне было четыре, ты научила меня рисовать банан. Я в жизни не видела бананов и не знала, как их рисовать.

– Но ты все прекрасно поняла. И банан получился как настоящий, хотя ты в жизни их не видела. О Танечка…

Она замолчала.

– Что, бабушка…

– Ах, снова стать молодой…

– Не знаю, заметила ли ты, но и молодые не так уж стойко держатся.

– Не они, – покачала головой бабушка, приоткрыв глаза. – Ты.

Наутро Татьяна принесла два ведра воды и отправилась в магазин, а когда вернулась, бабушка уже была мертва. Лежала на диване, накрытая одеялами и пальто, холодная и неподвижная.

– Я пошла будить ее, но уже было поздно, – плакала Марина.

Женщины собрались вокруг умершей.

Наконец Марина, шмыгая носом, отошла и направилась к столу.

– Нужно поесть.

Мама кивнула:

– Да, пора завтракать. Я сварила немного цикория. Саркова топила плиту своими дровами, и я сумела вскипятить воду.

Они уселись за стол, и Татьяна разрезала паек на две порции: чуть больше полукилограмма на сейчас, чуть больше полукилограмма на потом. Поделила утренний кусок, и каждый съел свой ломтик: сто двадцать пять граммов.

– Марина, – твердо велела Татьяна, – приноси свой хлеб домой, поняла?

– А как насчет бабушкиной доли? – жадно спросила Марина. – Давайте и ее съедим.

Они так и сделали. Потом Марина, Даша и мама съели цикориевую гущу. Татьяна отказалась.

Она сказала матери, что пойдет в райсовет известить о смерти бабушки, чтобы те послали похоронную команду. Но мама повелительно сжала руку дочери:

– Погоди, Таня! Если ты туда пойдешь, все узнают, что бабушка умерла.

– И что же?

– А ее карточки? Нам перестанут выдавать на нее карточки!

Татьяна поднялась из-за стола.

– До конца месяца мы сможем получать на нее хлеб. Это еще десять дней.

– Да, но что потом?

– Знаешь, мама, так далеко я не загадываю, – бросила она, принимаясь убирать со стола.

– Не стоит, Таня, – остановила Даша. – Все равно воды нет, да и что там лежало на тарелках? Пустой хлеб? А ты, мама, подумай, кто вынесет бабушку? У нас все равно сил нет, а оставлять ее тут нельзя. Жить в одной комнате с мертвецом? Ни за что!

– Лучше уж здесь, чем валяться на улице, – слабо возразила мать.

Татьяна тем временем доставала из комода чистую простыню.

– Нет, мама, так не годится, нужно ее похоронить. Даша, помоги мне. Нужно завернуть ее в простыню.

Даша сняла с мертвой одеяла и пальто.

– Это нам самим пригодится.

Татьяна оглядела комнату, впервые замечая, какой в ней беспорядок: книги попадали с полок, одежда валяется на полу, тарелки так и стоят на столе. Где же то, что она искала? А, вот он!

Она подошла к окну и взяла с подоконника небольшой рисунок углем: яблочный пирог с верхней коркой-«решеточкой», который бабушка нарисовала в сентябре. Татьяна осторожно положила листок на бабушкину грудь.

– Ладно, идем, – позвала она.

Девушки завернули тело в простыню, а мама зашила верх и низ, превратив ее в саван. Татьяна перекрестилась, наскоро вытерла слезы и отправилась в райсовет.

Во второй половине дня пришли двое из похоронной команды. Мама дала каждому по рюмке водки.

– Поверить не могу, что у вас еще есть водка, товарищ, – удивился один. – Вы первая в этом месяце, кто нам налил.

– А вы знаете, почем идет водка на толкучке? Если у вас есть еще, можно выменять даже белый хлеб, – подсказал другой.

Женщины переглянулись. Татьяна знала, что у них спрятано еще две бутылки. После смерти папы и исчезновения Дмитрия пить водку стало некому, если не считать Александра, а он почти не пил.

– Куда вы ее отвезете? – спросила мама. – Мы поедем с вами.

Сегодня все отпросились с работы, решив проводить бабушку в последний путь.

– На улице стоит забитый почти доверху грузовик, – пояснил мужчина. – Там уже нет мест. Поэтому мы оттащим ее на ближайшее кладбище. Какое к вам ближе? Старорусское? Ну, вот туда. Там и будете ее навещать.

– А могила? А гроб? – удивилась мать.

– Гроб? – беззвучно рассмеялся мужчина. – Даже за всю вашу водку я не смогу достать вам гроб. Кому их делать? И из чего?