Медный всадник - читать онлайн книгу. Автор: Полина Саймонс cтр.№ 101

– Какое?

– Никогда не надевать белого платья. Никогда не делиться хлебом. Никогда не лазать на крышу, иначе я обо всем расскажу ей. Немедленно. Ясно тебе?

– Ясно, – пробормотала Татьяна, думая, что он не слишком справедлив.

– Дай слово, – повторил Александр, хватая ее за руку и притягивая к себе, – что сделаешь все возможное, из кожи вон вылезешь, лишь бы выжить.

– Даю, – кивнула она, поднимая глаза, из которых струилось почти неземное сияние любви.

– Одно из твоих слов или моих?

– И что это должно значить?

Он сжал ладонями ее лицо.

– Если останешься жива, тогда клянусь, что не разобью сердце твоей сестре.

4

Наутро Татьяне пришлось одной идти в магазин. Она получила хлеб, килограммовую буханку, которая казалась легкой даже для нее, и уже хотела выйти, когда кто-то ударил ее по голове и по уху. Татьяна пошатнулась, беспомощно наблюдая, как подросток лет пятнадцати схватил хлеб и, прежде чем она успела сказать хоть слово, принялся жадно рвать его зубами. Глаза мальчишки были совершенно дикими, обезумевшими от голода. Остальные покупатели били его, отнимали хлеб, но он только уворачивался, продолжая жевать. Одна из продавщиц ударила его палкой.

– Нет! – крикнула Татьяна, когда мальчишка упал, как подстреленное животное, жалкий и злобный.

Не вытирая крови, капавшей из уха, Татьяна наклонилась, чтобы помочь ему, но он оттолкнул ее. Вскочил и ринулся к двери.

Продавщица, разумеется, отказалась дать Татьяне другой хлеб.

Сегодняшние карточки были уже отоварены.

– Пожалуйста! – молила она. – У меня семья.

– А что я скажу, если хлеба не хватит? За такое полагается расстрел! – покачала головой продавщица, хотя в глазах светилось сочувствие.

– Пожалуйста… Как я приду домой с пустыми руками?

– Не могу. Вчера расстреляли трех женщин за подделку карточек. Прямо на улице и оставили их лежать. По закону военного времени. Иди, милая, завтра придешь.

– Завтра приду, – пробормотала Татьяна, выходя.

Домой она идти не могла. И не пошла. Просидела в бомбоубежище, пока не пришло время идти на работу. Веры не было. Татьяна немного поспала в одной из холодных комнат. В столовой ей дали чуть-чуть бульона и несколько ложек каши. Она безуспешно искала Веру, потом сидела у постели умирающего солдата. Он спросил, уж не монашка ли она. Она покачала головой, но ответила, что он может сказать ей все.

– Мне нечего тебе сказать. Почему ты вся в крови?

Она попыталась было объяснить, но что тут было объяснять?

Татьяна думала об Александре. О том, как он постоянно стремился ее защитить. От бомбежек, от Дмитрия, от работы в больнице, тяжелой, грубой и неблагодарной. От развалин в Луге. От голода. Он не хотел, чтобы она дежурила на крыше. Не хотел, чтобы она ходила в магазин одна или без дурацкой каски, подаренной им. Просил, чтобы она постоянно умывалась и чистила зубы, хотя на них не было остатков еды.

Хотел одного.

Чтобы она выжила.

Это давало некоторое, пусть и слабое, облегчение.

Некоторое, пусть и слабое, утешение.

Разве ей недостаточно?

Вернувшись домой около семи, она застала всю семью в страшном волнении, а когда рассказала, что случилось, ее стали ругать за то, что не пришла сразу.

– Какой там хлеб?! Главное, ты жива! – повторяла мама.

Даша объяснила, что послала Александра искать ее.

– Прекрати это, Даша, – устало отмахнулась Татьяна. – Что, если его убьют? Я сама прекрасно доберусь.

Странно, что ее ни разу не упрекнули за потерянный хлеб.

Татьяна молча удивлялась до тех пор, пока не обнаружила причину. Все оказалось очень просто: Александр принес немного масла, соевых бобов и половину луковицы. Даша приготовила чудесное рагу, добавив ложку муки и чуточку соли.

– И где это рагу? – осведомилась Татьяна.

– Там было не так уж много, Танечка, – пояснила Даша.

– Мы думали, ты поешь на работе, – вторила мама.

– Ты ведь поела, правда? – спросила бабушка.

– Мы были так голодны, – добавила Марина.

– Да, – кивнула обескураженная Татьяна. – Обо мне не волнуйтесь.

Александр пришел около восьми. Его не было часа три. И сразу же спросил:

– Что с тобой стряслось?

Татьяна повторила свой невеселый рассказ.

– А где ты была весь день? – допытывался он, обращаясь к ней так, словно в комнате больше никого не было.

– На работе. Думала, что там покормят.

– А там покормили?

– Почти. Немного каши. И прозрачная водичка.

– Ничего, – кивнул Александр, снимая шинель. – Даша приготовила бобы.

Кашель. Отведенные глаза. Но Александр ничего не понял:

– Даша, где бобы? Я же принес сегодня. Ты сказала, что сготовишь рагу.

– Я сготовила, – пролепетала Даша. – Но его было так мало. На всех не хватило.

– Вы съели все и не оставили ей?

Он побагровел.

– Александр, ничего страшного, – поспешно заверила Татьяна. – Они и тебе не оставили.

Даша нервно рассмеялась:

– Ты всегда можешь поесть в казарме, милый, а она сказала, что обедала.

– Она лжет! – прогремел он.

– Я поела, – вставила Татьяна.

– Лжешь! – рявкнул Александр. – Я запрещаю тебе ходить в магазин! Отдай им карточки и пусть сами выкупают свой чертов хлеб! И чтобы больше не смела ублажать их, если они даже не позаботились оставить тебе еду, которую принес я!

Татьяна молча смотрела на него, такая счастливая, что, кажется, в эту минуту отказалась бы от любого обеда. И ничего ей не нужно, кроме него…

Повернувшись к Даше, он, задыхаясь, продолжал:

– Кто будет приносить хлеб, если она умрет? Кто таскает из госпиталя суп в ведерке? Кто делится своей кашей?

– Я тоже приношу кашу с фабрики, – недовольно напомнила мать.

– Да, но перед этим съедаете половину! Думаете, я ничего не понимаю? Не вижу, как Марина выбирает месячную норму за первые две недели, а потом требует хлеба у Татьяны, которая надрывается, пока все вы спите!

– Я не сплю, а шью. Каждое утро, – окончательно обиделась мать.

– Таня, – заключил Александр, все еще вне себя от гнева, – больше ты не отовариваешь ничьи карточки. Понятно?

Он снова обращался к ней так, словно, кроме них двоих, в комнате никого не было.

Татьяна пробормотала, что идет умываться. Когда она вернулась, Александр, уже немного успокоившись, курил.