Любовь и долг Александра III - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 23

– Рыбак рыбака видит издалека, – пожал плечами Строганов, приступая к картофельному пюре и размышляя о том, что в России еще мало обиходна эта вкуснейшая еда – картофель.

Более к скользкой теме не возвращались.

– Уж не жду от жизни ничего я, и не жаль мне прошлого ни… нисколько? Нет, кажется, ничуть… правильно, ничуть. Я ищу… О mon Dieu, чего он там ищет, этот глупец?! – Мари сердито распахнула книжку, пробежала пальцем по строкам, нашла, прочла: – Я ищу свободы и покоя! Я б хотел забыться и заснуть! – Захлопнула книжку и сердито стукнула по ней кулаком.

Какая чепуха! Это невозможно выучить, потому что бестолково и написано ужасно! Как это может кому-то нравиться? Почему не читать стихи Andrè de Chènier, Alphonse de Lamartine, Victor Hugo, Alfred de Musset… Да мало ли прекрасных поэтов, которые пишут понятным, прекрасным французским языком! Да хотя бы Marceline Desbordes-Valmore, стихами которой Мари зачитывалась в Париже:

Когда он побледнел в тот вечер и затих, Взволнованную речь прервав на полузвуке; Когда его глаза из-под ресниц густых Мне душу ранили стрелой обманной муки; Когда его черты, как негасимый свет, Живая нежность озарила, Чтоб в сердце у меня оставить вечный след, – Он не любил, а я любила! ^[14]

Стихотворение называлось «Память», и ах, mon Dieu, как же все ярко вспомнилось, ожило и засияло в памяти, затмив на мгновение действительность! За окном сеялся унылый гатчинский дождик, серое небо низко нависало над вымокшим парком, но Мари не видела этого – она всей душой, всем существом своим была тем ранним утром в малой библиотеке дома своей бабушки, княгини Мещерской, в Париже, роняла сладкие слезы над книжкой Марселины Деборд-Вальмор и мечтала о невозможном. Вдруг распахнулась дверь, и на пороге появился Жюль… как сбывшийся сон! Жюль Фурнье, виконт де Ламар, с которым она танцевала вчера на балу у графа де Ламар, куда была приглашена княгиня Мещерская, решившая – с чего бы это вдруг?! – сделать хоть что-то приятное нелюбимой внучке. Нелюбовь к матери Мари, бедной, нетитулованной дворянке, на которой против воли родителей женился сын княгини Мещерской, Элим, перешла на Мари. После смерти родителей та росла в доме Мещерских в Париже. На ее счастье, с годами она все больше походила на отца, и суровость княгини при виде синих глаз и точеных черт лица смягчалась. Тогда Мари покупались обновки и дозволялись радости жизни. Бал этот оказался такой же радостью. Нет, счастьем! Которое потом обернулось… ах, чем только оно не обернулось…

– Ничего не понимаю, – бормотала княгиня Мещерская на обратном пути, повинуясь привычке разговаривать сама с собой.

Мари, забившись в уголок кареты, витала в радужных облаках, почти не слушая ее, но слово «виконт» заставило ее встрепенуться.

– Виконт будто бы голову из-за девчонки потерял, – шептала себе под нос княгиня. – Все приличия нарушены! Танцевал только с ней! Я своими глазами видела несколько carnets de bal, в которые было вписано его имя, и я видела, как барышни вычеркивали это имя, потому что виконт забыл про приглашения и танцевал только с Мари!

Теперь девушка сидела насторожившись и слушала в оба уха, вся дрожа от восторга и в то же время опасаясь, что княгиня вспомнит о ее присутствии и умолкнет.

– Конечно, говорят, он отъявленный бабник, но все когда-нибудь берутся за ум, даже бабники, – продолжала бормотать княгиня. – А что, если он сделает предложение Мари? Это было бы великолепно, я бы наконец избавилась от забот о ней. Но нет, Мари слишком глупа, чтобы удержать такого мужчину. Робкая, скучная тихоня. Танцует прекрасно, стала по-настоящему хорошенькой, но этого мало, мало… ведь таких скромненьких и нерешительных красоток в Париже полно! Таких мужчин, как виконт, нужно хватать обеими руками и намертво пришивать к своей юбке. Но разве она способна на это?

Княгиня вздохнула и замолчала, а тут и карета остановилась. Бабушка не сказала Мари ни единого слова о прошедшем бале, и, если бы не подслушанный монолог, девушка так и продолжала бы предаваться розовым мечтам, однако теперь все эти воздушные грезы словно наполнились плотью и кровью, словно ожили.

– Что с вами, мадемуазель? – спросила ее горничная Клара. – Вы не заболели? У вас холодные руки и горячий лоб. Вас бьет дрожь! Ложитесь скорее в постель, а я попрошу Франца согреть вам молока. Ах, я совершенно забыла, что Франца сегодня нет и завтра не будет, он женится на этой хитрюге Мюзетте…

– Франц женится на Мюзетте? – воскликнула Мари, выплывая из своей блаженной задумчивости. – На младшей горничной? Ничего себе! Такой представительный, важный мужчина…

– Важный! – фыркнула Клара. – Когда мужчина видит хорошенькую девушку, он теряет всякую важность. Так произошло и с Францем. Он забыл о ней, когда соблазнил Мюзеттту. Но это было мимолетное увлечение. Для него не впервой сбивать с пути истинного глупеньких горничных, он думал, ему все сойдет с рук и на сей раз, но вот беда – Мюзетта после того, как отдалась ему, спохватилась, набралась храбрости и пожаловалась Мадлен, своей крестной.

– Мадлен? Камеристке моей бабушки? Мадлен ее крестная? И что же было потом?

– Мадлен приказала позвать Франца и заявила: или он женится на Мюзетте, как и подобает поступить мужчине, который похитил невинность юной девицы, или обо всем будет доложено ее светлости княгине, и та выгонит его вон без рекомендаций. Если же Франц женится на Мюзетте, он получит за ней прекрасное приданое и сохранит место в доме княгини. Разумеется, Франц согласился. И сегодня все слуги гуляли на их свадьбе.

– Как интересно! Но ведь он не влюблен в Мюзетту!

– Какое отношение любовь имеет к супружеству, мадемуазель? – усмехнулась Клара. – Главное – брак, положение, а чувства… К тому же умная женщина всегда сумеет заставить мужа полюбить себя. В конце концов, деваться ему уже некуда. Ох, мадемуазель, я болтаю, болтаю, а ведь вам давно пора спать. Прошу меня простить, спокойной ночи.

И, схватив свечу, она выбежала из комнаты, а Мари решила, что Клара так спешит, потому что надеется успеть на свадебную пирушку. Впрочем, это ее мало интересовало. Она снова уплыла мыслями к минувшему балу и долго не могла уснуть, а когда наконец уснула, снилось ей все то же: набегающие и утихающие волны вальса, по которым она плыла вместе с Жюлем де Ламаром, красивейшим из мужчин, виденных ею. И утром Мари не могла отвязаться от этих мыслей и мечтаний, а потому, увидев его ни свет ни заря в дверях библиотеки, она сначала подумала, что видит сон наяву.

– Что вы на меня так смотрите, мадемуазель Мещерская? – произнес Жюль. – Удивляетесь, что вам не доложили о моем приходе? Но я прошел через сад, потому что не мог достучаться. Такое впечатление, что все ваши слуги еще спят мертвым сном. Прошу прощения: я нарушил ваше уединение, но мне хотелось убедиться, что девушка, с которой я вчера танцевал и о которой думал всю ночь, не призрак. Мечтал увидеть вас, снова держать в своих объятиях…