Далекие Шатры - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Маргарет Кей cтр.№ 122

Как обычно, палатку Аша разбили под деревом на окраине лагеря, а палатки его слуг поставили полукругом за ней. Высокую, по пояс, траву в радиусе двадцати ярдов выкосили или притоптали, чтобы никто не смог приблизиться незаметно. Однако в какой-то момент в середине дня кто-то все же сделал это.

На сей раз двое из людей Аша несли дозор, сидя на корточках в тени мелии на краю расчищенного участка, откуда могли держать под наблюдением палатку Аша. Но ни один из них не заметил ничего подозрительного, что и неудивительно: они были на ногах с четырех часов утра и, сытно поев в полдень, клевали носом, разморенные жарой и убаюканные пением знойного ветра. Оба время от времени погружались в дрему, уверенные, что одного их присутствия достаточно, чтобы отпугнуть любого злоумышленника, и не слышали ни звука, помимо сухого шороха листьев и травы на ветру.

Аш отсутствовал, занятый делами, а по возвращении обнаружил свои вещи в крайнем беспорядке: замки сундуков взломаны, содержимое разбросано по полу и даже постельные принадлежности скинуты с кровати. Вся палатка носила следы обыска, производившегося в великой спешке, однако с пугающей тщательностью. Неизвестный сдвинул с места все предметы обстановки и скатал циновку, чтобы посмотреть, не закопано ли что в земле под ней, распорол ножом матрас и снял наволочки с обеих подушек. Но его поиски не увенчались успехом, так как в палатке не было ни денег, кроме горстки мелких монет, в основном медяков, ни огнестрельного оружия, поскольку Аш с недавних пор всегда носил револьвер с собой, а две шкатулки с деньгами, винтовку, дробовик и запасные патроны отдал Махду, и старик спрятал все в потрепанный парусиновый спальный мешок, который добавил к своему багажу.

Судя по тщательности поисков, вор искал деньги, а значит, это был не тот человек, который прежде похитил винтовку. Аш попытался утешиться этой мыслью: конечно, очень неприятно обнаружить, что кто-то сумел незаметно проникнуть в палатку, перевернуть все в ней вверх дном и незаметно скрыться среди бела дня и под носом у двух слуг, но это всяко лучше, чем гадать, не собирался ли похититель оружия использовать его против самого Аша, и если да, то зачем. Чтобы представить убийство самоубийством? Или же потому, что, если он будет застрелен из собственной винтовки, подозрение естественным образом падет на одного из его слуг?

Последнее объяснение казалось наиболее вероятным: все в лагере знали, что палатка сахиба стоит на отшибе и незаметно приблизиться к ней нелегко, а следовательно, кто еще, кроме одного из его слуг, имеет возможность спокойно войти туда и взять оружие? Звучит разумно, и большинство с этим согласится, поскольку другое предположение, что в лагере, где полно огнестрельного оружия – мушкетов, заряжающихся с дула ружей и джезайлов, большинство которых нетрудно украсть, – замысливший убийство человек стал бы так сильно рисковать, чтобы похитить винтовку сахиба, покажется нелепым и притянутым за уши. А значит, останется только выяснить, кто из слуг сахиба является убийцей.

Ашу хотелось обсудить последнее неприятное происшествие с Мулраджем, и, будь он уверен, что вор искал деньги, он бы так и поступил, к изрядному своему облегчению. Но он не был уверен, а потому ничего не сказал. Он велел Махду и Гулбазу помалкивать о случившемся, и Гулбаз убрался в палатке без посторонней помощи, а позже доверительно сообщил Махду, что чем скорее они закончат историю с бракосочетанием и двинутся обратно в Равалпинди, тем сильнее он возрадуется.

– Я уже сыт по горло Раджпутаной, – сказал Гулбаз. – И этим чертовым табором. Здесь творится что-то непонятное: какая-то опасность угрожает сахибу, и, возможно, другим тоже. Будем же молиться о том, чтобы поскорее отделаться от каридкотцев и обратить наши лица к северу, покуда с нами не приключилась беда.

Примерно те же мысли посещали Аша, но с одной лишь разницей: он не питал никаких иллюзий на свой счет и знал, что ему надо молиться прежде всего о выдержке и самообладании.

Он обнаружил, что в состоянии более-менее сносно проводить дни при условии ежеминутной занятости какими-нибудь делами, отвлекающими от мыслей о Джали. Но вот по ночам приходилось трудно: едва он укладывался спать, ее лицо возникало перед его мысленным взором и он не мог прогнать это видение никакими усилиями. Он беспокойно ворочался в постели и таращился в темноту либо снова вставал, зажигал лампу и строчил ненужные отчеты или сверял столбцы цифр, готовый заниматься чем угодно, только бы не думать о Джали, – и Гулбаз, затемно приходивший будить своего сахиба с кружкой чая, часто находил его спящим за столом, головой на кипе бумаг.

Когда перед самым рассветом мир окрашивался в жемчужно-серые тона и люди и животные неохотно просыпались в преддверии нового дня, Аш устало садился в седло и ехал отдавать необходимые распоряжения, пока слуги сворачивали его палатку и грузили вместе с прочими его вещами на запряженную волами телегу, где среди кастрюль и горшков обычно уже восседал Махду, удобно устроившись на груде багажа, включающей и потрепанный парусиновый спальный мешок. Воздух еще дышал ночной прохладой, и царило безветрие, ибо знойный ветер не дул в предрассветный час. Но никто не замечал безмятежного покоя природы: шум, гвалт и суета, предварявшие выступление в дорогу, искусственный свет факелов, керосиновых ламп и костров превращали раннее утро в подобие преисподней.

По прямой до Бхитхора было уже совсем близко. Но теперь свадебная процессия двигалась не по плоской равнине, а по пересеченной местности, где было много низких голых холмов с каменистыми вершинами и скользкими склонами, покрытыми сланцеватой глиной и сухой травой. Пеший путник перевалил бы через них без особого труда, сократив путь на многие мили, но повозка этого не могла. Громадному табору приходилось огибать холмы, петляя по вьющимся между ними широким неглубоким долинам и часто возвращаясь к собственным своим следам, словно в затейливом лабиринте. Путешествовать таким образом было особенно утомительно, и, когда они наконец вышли на относительно ровную местность, никто не удивился, когда младшая невеста решительно потребовала остановиться по меньшей мере на три дня и заявила, что не сделает больше ни шагу, коли ее требование не будет удовлетворено. Она прекрасно знает, сказала Шушила, что до границы Бхитхора осталось всего несколько переходов, но она не собирается прибывать в незнакомую страну в состоянии крайнего изнеможения, а если ей не дадут хорошо выспаться в течение нескольких ночей, она непременно свалится от болезни.

Шушила удачно выбрала время для своего ультиматума. В тот день они закончили переход на густо поросшем деревьями берегу реки, и никто, кроме Аша, не возражал против длительной стоянки. Там было превосходное место для привала, и хотя из-за жары река обмелела, превратившись в узкий ручей, вьющийся между сверкающими на солнце песчаными берегами, она все же предоставляла неисчерпаемый запас воды, и вдобавок перейти поток вброд не составляло труда. Что еще лучше, на другом берегу располагалось несколько окруженных возделанными полями деревушек, обитатели которых горели желанием продать продукты – зерно, овощи, молоко, яйца и сахарный тростник; к тому же здесь с избытком хватало подножного корма для животных, и на равнине водились черные антилопы и чинкары, а в реке – рыба. Лучшего места стоянки нельзя было и желать, и настойчивое предложение Аша продолжить путь не нашло поддержки.