– За такие слова гореть тебе в аду, – ответила Линдс.
– Не уверена, что это поможет в твоем деле. – Рассмеявшись, я открыла дверцу шкафа и столкнулась с широкой улыбкой и черными пустыми глазницами. С воплем я отпрыгнула назад, роняя на пол сумку с учебниками.
– Что за черт? – Гэвин оттолкнулся от шкафчика, поворачиваясь ко мне. – Господи.
Линдс зажала рот обеими ладонями.
С крючка в глубине моего шкафчика свисала веревка, на которой болталась почти такая же маска, что была в ту ночь на злодее – та самая, что лежала у меня на кровати, а потом исчезла, испарилась, словно мираж.
Пластмассовая маска все с теми же красными губами, растянутыми в неестественной улыбке, и нарисованными огромными пустыми глазами.
Сердце подпрыгнуло, и я крепко зажмурилась. Чьи-то руки подхватили меня, оттаскивая от шкафчика. Да, это была всего лишь глупая маска, но, боже мой, от одного ее вида на меня обрушился новый приступ паники. Перед глазами снова ожило зловещее мертвое лицо, и я почувствовала, как смыкаются руки на моей шее, выдавливая из меня жизнь.
У меня за спиной кто-то подавил смешок. Или попытался это сделать. Кто-то грязно выругался. Я уткнулась лицом в грудь Гэвину, стараясь прогнать из памяти жуткий образ. Паника медленно, но уверенно подкрадывалась ко мне.
– Что здесь происходит? – загудел низкий голос мистера Холдена, нашего учителя английского. – Эй, что такое?..
Гэвин шагнул назад, увлекая меня за собой, и я догадалась о приближении учителя. Я открыла глаза в тот самый миг, когда мистер Холден остановился прямо перед нами.
– Что за бред! – воскликнул мистер Холден, выхватывая маску из моего шкафчика. – Маски? Дохлые птицы? Это не смешно, ребята. Опомнитесь наконец.
Пока мистер Холден бушевал по поводу «удручающего уровня зрелости» в школе, Гэвин и Линдс быстренько увели меня в сторону. Мы уже стояли у лестницы, когда до меня наконец дошло, что я по-прежнему прижимаюсь лицом к груди Гэвина, а он не выпускает меня из рук. Эти объятия показались мне слишком интимными, и я отстранилась, выскользнув из них. Я пребывала в некотором смущении, потому что чувствовала… свою слабость, но, возможно, я была слишком сурова к себе. В конце концов, я чуть не умерла в цепких лапах того, кто скрывался за этой маской.
– Ты в порядке? – Линдс поймала мою руку, ее темные глаза полыхали.
– Да, просто увидела это и сразу вспомнила все, что произошло. Я не была к этому готова. – Как только улегся первоначальный испуг, злость поднялась во мне огненной волной. – Кто мог это сделать?
– Я не знаю. – Гэвин распахнул дверь. – Кто-то с чрезвычайно извращенным чувством юмора.
Мои руки дрожали, пока я спускалась по бетонным ступенькам.
– До обеда ее там не было. Кто-то вскрыл мой шкаф и засунул ее туда, пока я обедала.
– Сделать это было несложно. – Линдс заправила за ухо тугой завиток. – Я имею в виду, эти шкафчики достаточно долбануть куда надо, и они сами открываются.
Я и сама это знала, но никак не могла понять, зачем кому-то понадобилось это делать. Так же, как и с дохлым кардиналом, шутка казалась невероятно жестокой и совсем не смешной.
– Зря описание маски дали в новостях, – заметила Линдс. – Я понимаю, какая цель преследовалась, но теперь каждый дурак знает, как она выглядит, и ничто не мешает устраивать такие идиотские розыгрыши. Как в том старом фильме из девяностых, где убийца носил маску, а потом они появились во всех школах. Кто знал, что в реальной жизни люди окажутся настолько глупыми?
Гэвин фыркнул.
– Я бы мог поспорить, что на такие глупости все поведутся.
– Все равно не понимаю, – сказала я, когда мы вышли на улицу, и, хотя воздух окутал нас теплом, мое сердце никак не могло успокоиться. – Это было не смешно. Зная, что со мной случилось, зачем так шутить?
Линдс отвела взгляд, покусывая нижнюю губу.
У меня перехватило дыхание, когда внутри схлестнулись гнев и терпкий страх.
– А что, если это не розыгрыш?
Она остановилась, обхватывая себя руками. – Что еще это могло быть?
– Может, предупреждение? – Я поежилась, несмотря на тепло.
– Предупреждение о чем? – Гэвин отыскал мою руку и нежно сжал ее, не дождавшись ответа, которого у меня попросту не было. – Я не знаю, но это была шутка, неудачная и жестокая, и не более того.
Я ответила ему легким пожатием, однако тревога усилилась, когда я обернулась через плечо и бросила взгляд на школьное здание. В глубине души – называйте это инстинктом или старой доброй паранойей – я знала, что маска – не просто розыгрыш.
Как, возможно, и кардинал.
* * *
– Хочешь попробовать что-то другое?
Я кивнула, и Дженсен выпустил меня из рук, отступая назад, а я повернулась к нему лицом. Мы снова отрабатывали его медвежий захват, и я была уверена, что освоила этот прием, но, как говорил Дженсен, совершенство достигается только практикой.
– Что?
В нейлоновых синих спортивных штанах и белой футболке, которые на ком угодно смотрелись бы обыденно, он выглядел, как юная знаменитость, пойманная в объектив на выходе из спортзала. Парень смахнул со лба прядь светло-русых волос и усмехнулся. Я тотчас насторожилась.
– Хочешь меня ударить? – спросил он.
У меня вырвался удивленный смешок.
– Что?
– Ударь меня. – Дженсен приблизился ко мне и рассмеялся, когда увидел выражение моего лица. – Не всякий злоумышленник атакует тебя сзади. Кто-то может возникнуть прямо перед тобой, и, поскольку ты сказала, что хочешь научиться драться, тебе надо знать, куда бить.
– Вот как? – Я положила руки на бедра. – Значит, заехать парню по яйцам и сбежать – не лучший выход из положения?
Дженсен поморщился.
– Это тоже годится, но я уверен, что тебе хочется иметь в запасе еще несколько трюков.
Я ухмыльнулась, удивляясь тому, насколько спокойно и расслабленно себя чувствую рядом с ним. Казалось бы, такие занятия требовали большого напряжения, но с самого начала урока я ни разу не вспомнила о том, что случилось с моим шкафчиком, как и о вчерашнем ночном кошмаре. Похоже, осознанное решение защищать себя действительно прибавляло сил и власти.
– Я хочу увидеть твой удар, – продолжал он. – И не волнуйся о том, что сделаешь мне больно. Я могу выдержать…
Я замахнулась и ударила его в живот. Тупая боль отдалась в костяшки пальцев, когда я отдернула руку, и плевать, что каменный живот не прогнулся ни на сантиметр, зато его глаза расширились от изумления.
– Ну, как? – спросила я, массируя ноющее плечо.
Он запрокинул голову назад и рассмеялся.
– Бьешь как девчонка.