Плач - читать онлайн книгу. Автор: К. Дж. Сэнсом cтр.№ 149

* * *

Старый дом был, как всегда, тих. Рядом открылась цирюльня, но посетителей было мало, и цирюльник стоял, безутешно прислонясь к стене под своим полосатым столбиком ^[43]. Мне вспомнились слова Роуленда о том, что мне нужно побриться, прежде чем занять свое место на встрече д’Аннебо завтра, и, решив, что я зайду сюда после встречи с Патриком Воуэллом, я постучал в дверь.

Старик открыл сразу же. Он выглядел взволнованным, его глаза были широко раскрыты, и он в удивлении уставился на меня, а потом чуть нагнулся ко мне и тихо проговорил дрожащим голосом:

– О, сэр, это вы! А я послал за мастером Дириком. – Слуга нахмурился. – Не думал, что он пришлет вас. Сэр, это может оказаться для вас небезопасно.

Я в свою очередь тоже понизил голос:

– Что вы хотите сказать, любезный? Я пришел не от Дирика. – Я набрал в грудь воздуха. – Я пришел сказать, что бедный Эдвард Коттерстоук умер.

Воуэлл заломил руки.

– Я знаю, он покончил с собой. Одна его служанка сказала одной моей знакомой. Проклятые сплетницы, теперь все знают! Миссис Слэннинг…

– Изабель знает?

– Знает, сэр, и она здесь. – Патрик бросил взгляд за спину, в темную прихожую. – Никого в жизни я не видел в таком состоянии. Она настояла, чтобы я ее впустил. У нее нож, сэр, большой нож с кухни. Боюсь, она может поступить, как ее брат…

Голос испуганного старика звучал все громче, и я поднял руку.

– Где она?

– В гостиной, сэр. Она просто стоит и смотрит на картину, не двигается, не отвечает. И держит в руке нож.

Взглянув на Николаса, я шепнул:

– Пойдешь со мной?

– Да.

Мы прошли мимо Воуэлла внутрь. Дверь в гостиную была открыта. Я тихо проскользнул туда, и Овертон сразу последовал за мной. Там спиной ко мне стояла Изабель. На ней было одно из ее изысканных шелковых платьев, сегодня светло-коричневое, но чепец она бросила на пол, и ее распущенные длинные волосы, седые, как серебро, ниспадали ей на плечи. Она смотрела на стенную роспись, совершенно неподвижная, и, как и говорил слуга, сжимала в правой руке широкий и длинный нож – так крепко, что выпирали костяшки пальцев. Изображения ее матери и отца, маленького Эдварда и ее самой в детстве смотрели на нее со стены, и в этот ужасный момент они показались мне реальными, как никогда.

Женщина даже не заметила, что мы вошли. Воуэлл остался за дверью, и я слышал в коридоре его тяжелое дыхание.

Николас тихонько вышел вперед, но я поднял руку, удерживая его, и тихо позвал:

– Миссис Слэннинг.

Странно: даже в этих чрезвычайных обстоятельствах я не мог позволить себе вольности назвать ее Изабель.

Я не думал, что ее тело может напрячься еще сильнее, но оно напряглось и совершенно окаменело. Потом она медленно повернула голову и посмотрела на меня. Эти расширенные голубые глаза, столь похожие на глаза брата, смотрели по-настоящему дико, брови над ними хмуро сдвинулись.

– Мастер Шардлейк? – спросила моя бывшая клиентка с тихим удивлением. – Зачем вы здесь?

– Я пришел поговорить с Воуэллом. Сказать ему, что ваш брат умер. – Я чуть приподнял правую руку. – Миссис Слэннинг, пожалуйста, позвольте мне взять этот нож.

Изабель не ответила. Дыхание вырывалось у нее изо рта короткими рывками, как будто она хотела удержать его, перестать дышать.

– Пожалуйста, – стал я упрашивать ее. – Я лишь хочу помочь вам.

– С чего бы это вам помогать мне? Я пыталась погубить вас, и Эдварда, и того юриста Коулсвина. Я называла вас еретиками. Какими вы и являетесь. – Слэннинг сжала нож еще крепче и чуть приподняла клинок.

– Думаю, вы не в себе. Пожалуйста, миссис, отдайте мне нож.

Я сделал полшага вперед и протянул руку. Женщина медленно поднесла нож себе к горлу.

– Нет! – закричал Николас с такой силой и страстью, что Изабель замерла с приставленным к шее лезвием, где под белой сморщенной кожей пульсировала артерия.

– Это не стоит того! – со страстью воскликнул мой ученик. – Что бы вы ни сделали, мадам, что бы ни сделали другие – это того не стоит!

Миссис Слэннинг какое-то время смотрела на него, а потом опустила нож, но продолжала держать его острием ко мне. Я поднял руку, чтобы защитить себя, боясь, что она набросится на нас. Изабель была худой стареющей женщиной, но отчаяние придает силы даже самым слабым. Однако она набросилась не на нас, а снова повернулась к стене и вонзила нож в свою любимую картину, стала кромсать ее длинными мощными ударами, так что отвалился целый кусок штукатурки у маленькой трещинки. Слэннинг кромсала и кромсала стену, издавая отчаянные звуки, а краска и штукатурка осыпались. Потом ее рука промахнулась, лезвие полоснуло по другой ее руке, и сквозь ткань платья хлынула кровь. Изабель вздрогнула от неожиданной боли и выронила нож, а потом, схватившись за руку, кучей рухнула на пол и заплакала. Она лежала, отчаянно рыдая с чувством скорби и пожизненной вины.

Овертон быстро шагнул вперед, подобрал нож и передал его за дверь Воуэллу. Старый слуга в ужасе посмотрел на Изабель и снова отступил в прихожую. Картина уже покрылась бесчисленными царапинами и белыми пятнами, где отвалившаяся штукатурка обнажила обрешетку. На пол скользнула струйка гипсовой пыли. Я заметил, что образ, на который Изабель напала с такой злостью, был лицом ее матери.

Я посмотрел на Николаса; побледнев и тяжело дыша, тот опустился на колени рядом с женщиной.

– Миссис Слэннинг. – Я легонько коснулся ее плеча.

Она отшатнулась от меня и съежилась, словно пытаясь вдавить себя в пол, по-прежнему зажимая рану на руке.

– Миссис Слэннинг, – мягко повторил я, – вы порезались, вам нужно перевязать руку.

Рыдания прекратились, и женщина повернулась, чтобы посмотреть на рану. Ее лицо ничего не выражало, а волосы растрепались. Она выглядела совершенно жалкой. Подняв глаза, она встретила мой взгляд, но тут же содрогнулась и отвернулась.

– Не смотрите на меня, пожалуйста, – проговорила Изабель умоляющим шепотом. – Сейчас никто не должен на меня смотреть. – Она прерывисто вдохнула. – Он был ни в чем не виноват, наш отчим, добрый человек. Но мы не видели этого, Эдвард и я, пока не стало слишком поздно. Наша мать была жестока: она оставила нам завещание, чтобы мы поссорились, теперь я понимаю. Потому что мы оба, я и Эдвард, так любили эту картину. Мать не хотела, чтобы мы навещали ее, но я иногда приходила, чтобы посмотреть на картину. Чтобы снова увидеть нашего отца.

Я посмотрел на пустое кресло их матери, повернутое к тому, что осталось от фрески. На сиденье все еще лежало рукоделие.

– Он умер так внезапно, наш отец. Почему он покинул нас? Почему? – Миссис Слэннинг снова заплакала, как потерявшийся ребенок. – Ох, Эдвард! Это я толкнула его на тот отвратительный поступок. Все эти годы я могла признаться; старая вера говорит, что если раскаяться и признаться в грехах, то можно получить прощение. Его вера не позволяла даже этого. Однако я… – Ее голос упал до шепота: – Мое черствое сердце не позволяло мне признаться. Но мы оба сделали это, оба!