День независимости - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Форд cтр.№ 83

Я бочком протискиваюсь сквозь грядку гортензий в лиловом цвету (столь не похожих на те, что засохли на Клио-стрит), выхожу, слегка пошатываясь и ощущая себя легконогим, но вялым, на знойную лужайку, веки мои подрагивают, глаза рыщут туда-сюда в поисках того, кто первым заметит меня (такие выходы на сцену никогда достоинством не отличаются). К вечному моему позору, я забыл-таки купить этим утром подарок, который утешил бы Клариссу, не отправляющуюся в поездку вместе с братом. Чего бы я ни отдал сейчас за красочную головную повязку а-ля Винс Ломбарди или книгу о Гранитных Плитах, наполненную вдохновительными цитатами из разговоров между таймами. Она могла бы стать нашим общим посмешищем. Да, тут я дал маху.

Увидев меня, Кларисса прерывает игру и просто стоит лицом ко мне, прикрыв глаза козырьком одной ладони и маша другой, – надеясь, возможно, что это я, а не полицейский в штатском, явившийся с вопросами о ее братце.

Я машу в ответ, замечая, что начал, по одному только богу известной причине, прихрамывать, словно с тех пор, как мы с ней в последний раз виделись и любовно беседовали, разразилась война и я вернулся с нее сильно изменившимся, израненным ветераном. Впрочем, Кларисса моей хромоты не заметит. Даже при редкости наших встреч – теперь они происходят раз в месяц – я остаюсь ее неизменной опорой, и ничто во мне не показалось бы ей необычным; ни повязка на глазу, ни заменивший руку протез, ни совершенно новые зубы, все это не удостоилось бы даже упоминания.

– При-вет, при-вет, при-вет, – выпевает она, поняв, что радушно машет именно мне. Кларисса носит сильные контактные линзы и не очень хорошо различает даль, но это ее не волнует. Она срывается с места и бежит ко мне босиком по сухой траве, чтобы с разбегу броситься и повиснуть на моей ноющей шее, что неизменно вызывает у меня ощущение удара кувалдой, от которого я даже постанываю.

– Приехал, как только услышал новость, – говорю я. (В нашей паллиативной, понарошечной жизни я всегда появляюсь как раз вовремя, чтобы найти выход из очередного ужасного положения: мы с Клариссой – ответственные взрослые люди, Пол и его мать – возбудимые дети, которых вечно приходится спасать.) Я все еще прихрамываю, хотя от простого удовольствия, которое я испытываю, сердце бьется ровно и сильно, а стеснение в голове чудесным образом исчезает.

– Пол в доме, с мамой, готовится к дороге и, наверное, о чем-нибудь с ней спорит.

На Клариссе красные шорты поверх синего купальника, она подпрыгивает, и я получаю молотобоечное объятие и раскачиваю ее, точно мяч тетербола, а потом позволяю неохотно соскользнуть на траву. От нее так чудесно пахнет – влажностью и девчоночьими духами, которыми Кларисса надушилась не один час назад, запах почти выветрился. За нами – место преступления (эллинг), пруд, еще пуще заросший розовой блошницей и дикими каллами, а дальше ряд неподвижных нисс и не видная отсюда река, с которой медленно и грациозно взлетает эскадрилья пеликанов.

– А где глава семейства?

Я грузно оседаю рядом с ней, прислоняюсь спиной к столбу тетербола. Ноги у Клариссы тонкие, загорелые, покрытые золотисто отсвечивающими волосками, голые ступни млечно-белы и безукоризненны. Она лежит на животе, подпирая ладонями подбородок, ее ясные глаза смотрят на меня сквозь контактные линзы, лицо Клариссы – облагороженная версия моего: короткий нос, голубые глаза, скулы, выступающие сильнее, чем у ее матери, чей широкий голландский лоб и жесткие волосы почти без изменений достались Полу.

– Он сейчас рабоотает в своей стууудии.

Взгляд ее становится значительным, ирония в нем отсутствует. Для нее это жизнь, все вокруг – новые трагедии, новые крупные и достохвальные победы, все они в известной степени хороши, во всяком случае, приемлемы. В нашей «семейной ячейке» мы – удачная пара.

Студия Чарли наполовину укрыта темно-зеленой листвой деревьев, череда которых, доходящая до пруда, служит границей лужайки. Я вижу проблеск жестяной крыши, кипарисовые опоры ведущего к ней мостика (проект студии Чарли и его товарищ по комнате в общежитии в шутку состряпали еще первокурсниками, в 44-м, но ему «всегда хотелось такую устроить»).

– Как у вас тут с погодой? – спрашиваю я, испытывая облегчение от того, что знаю, где он.

– Ясная, – отвечает Кларисса ничего не значащим словом. На висках у нее осталась после беготни и скачков тетербола тонкая пленочка пота. Да и моя спина уже увлажняет рубашку.

– А как твой брат?

– Он странный. Но в порядке.

Так и лежа на животе, она принимается вращать головой, описывая круги, в центре которых – ее нежная шея; какое-то упражнение, освоенное на занятиях танцами или гимнастикой, но и несомненный сигнал: она – buena amiga ^[66] Пола; эти двое ближе друг другу, чем мы с ней; все могло сложиться иначе, будь у них родители получше, да где ж таких взять; не упускай это из виду.

– Мама тоже в порядке?

Вращение останавливается, Кларисса морщит нос, словно эта тема ей неприятна, затем перекатывается на спину и, глядя в небо, сообщает, состроив неубедительно встревоженную гримаску:

– Она намного хуже.

– Хуже чего?

– Тебя! – Кларисса закатывает в пародийном удивлении глаза. – Они с Чарли поцапались на этой неделе. И на той. И на позапрошлой.

«Поцапались» означает серьезную ссору, а не просто обмен обидными словами.

– Хмммм, хмм, хмм, – продолжает Кларисса, давая понять, что большая часть известного ей останется невысказанной. Разумеется, я не могу допрашивать ее на сей счет – таково кардинальное правило, вступающее в силу, когда вашей жизнью начинает править развод, – хоть мне и хотелось бы узнать побольше.

Я срываю травинку, зажимаю ее, как дудочку, между большими пальцами и дую в нее – звук получается прерывистый, клекочущий, но все-таки обладающий приличным сходством с нотой саксофона-сопрано; искусство это я освоил много столетий назад.

– А «Цыганскую дорогу» можешь сыграть? Или «Рожденного в США»? ^[67] – Кларисса садится.

– Я показал тебе весь мой травяной репертуар, – отвечаю я и опускаю ладони на ее коленки – прохладные, костлявые и мягкие сразу. Не исключено, что она сможет унюхать запах мертвой птицы. – Твой старенький папа любит тебя, – говорю я. – Жаль, что мне придется увезти только Пола, а не вас обоих. Я предпочел бы путешествие втроем.

– Ему оно гораздо нужнее, – говорит Кларисса и, опустив руку между моими, лежащими на ее коленях, выдергивает другую травинку. – Я сильно обогнала его в эмоциональном развитии. У меня скоро месячные начнутся.