Подмены - читать онлайн книгу. Автор: Григорий Ряжский cтр.№ 88

Так вот, с этого и началось, с развенчания. Просто разговаривали, пока я «деду» в последний раз воротничок пришпиливал, по возможности крупными стежками. Вроде как прощался с собственным первогодством, в котором пришить воротничок старшему есть непреложный солдатский закон. Ну а руки у меня с первого дня службы не из задницы, как выяснилось, росли, про меня все такое знали.

«Дедушка» поначалу просто сопел, пока его обслуживали, молча уставившись в письмо по соседству. Затем, обернувшись ко мне, изрёк:

– Не, ну смотри, всё ж не пойму я. С одной стороны, ты вроде б грузин, ну чисто идя от фамилии, а с другой – аккуратно наш, свой, без никаких. Дворкин – он и есть Дворкин, русак и привет нашим. А Грузинов этот у тебя откуда? От грузин, получается, как иначе-то, Гарь? И имя это твоё, если целиком, – Гарри! Да не просто, а по законному паспорту! Что за имя, спрашивается, каких оно кровей, кто тебе втюхал-то его, за каким хреном?

Я тогда, помнится, чуть смутился, но – накоротке, ещё не ожидая любого подвоха. Однако нюхом своим неокрепшим всё же почуял надвигающуюся неприятность. Что-то пошло не так, отсчитывая от точки непредвиденного вопроса. Успел ещё удивиться про себя, но не зарождающемуся страху, исходившему откуда-то сзади, из незащищенного пространства за спиной; нет – поразился вдруг тому, что страх этот не приходил так долго, что разговор этот ни о чём, начавшийся, в общем, по дурке, по ленивой случайности, не имел места раньше. Что ни один из ротных мудозвонов ни разу не предположил, что не всё уж так безоблачно прозрачно в биографии московского мальчика, призванного отслужить два надёжно «рядовых» года в городе Новозыбкове Брянской области, в первом взводе второй электротехнической роты электризуемых заграждений.

Однако вида я не подал, пожал плечами. Отбился, как мне показалось, без потери мужественности, хотя и с минимальным достоинством. Впрочем, выбора уже не было, зато имелся риск пропасть, совсем. Если б вскрылась малоприятная деталь исконного моего происхождения.

– Ну понимаешь… – протяжно завёл я непривычную для себя песню, лихорадочно встраивая драматургический извив в предстоящее повествование, – Дворкины вообще-то происходят от Деборы. Или Деворы. Она же Двойра, если коротко. Это имя такое библейское, женское.

– Библейское? – искренне удивился «дед». – А при чём тут Библия, они там кто в ней, ваши Деворы-то? Святые, что ли?

И снова надо было реагировать, по возможности обойдясь без очевидной лжи. Что я и попытался сделать.

– Видишь ли, она за справедливость была, уже изначально. Потому что числилась одной из Судей Израилевых. Ну и говорят, что няней у Ревекки тоже была. Заодно. Мне дедушка рассказывал, когда я ещё совсем маленький был.

– Стоп, это какой-такой Ривеки? – озадачился «дед». – Это она чего, жидовочка, что ли, получается? С Израи́ля сама?

Именно в этот момент я догадался, что промахнулся, сам же себя перехитрил. Мне стало немного не по себе, поскольку случай, как я уже понимал, грозил обернуться и полным раскрытием основ, и частичным нарушением устоявшегося баланса отношений внутри первого взвода.

– Да нет же, нет, ты чего! – неопределённо воскликнул я и как бы случайно уколол палец о кончик иглы. Тут же в месте укола выступила капелька крови, что дало возможность, пока я её всасывал, придумать спасительную версию частичного ухода от досадной действительности. И выдал, и даже не наобум, – вспомнил якобы дедушкины рассказы времён очаковских:

– Этим именем ещё при царе-батюшке старообрядцев называли. И монашество его любило, имя это. Всё же как-никак оно оттуда происходит… – Я многозначительно глянул в потолок, намекая на потусторонние божественные силы, обделённые любым национальным признаком. Однако одного вялого намёка оказалось недостаточно, чтобы усыпить солдатскую бдительность. Заинтересовавшись, к разговору подтянулись другие пацаны.

– Хочешь сказать, все старообрядцы поголовно из жидов, что ли? – настороженно, но всё ещё беззлобно справился ефрейтор, тоже из «дедов». – И монахи наши, значит, чистые души, тоже не от русской нации идут? Какие, мля, Ривеки, ты чего, парень? У одного моего другана жёнин племяш в эти самые монахи подался. Хоть с перепою, а ушёл в леса. Говорили ещё, схиму какую-то на себя надел. А после к монастырю прибился в Волочке, то ли Вышнем, то ли просто. И стал монах, натуральный. – Ефрейтор недоуменно развёл руками и пристально всмотрелся в моё лицо. – Так, по-твоему, получается, теперь он после всего этого доброго и хорошего иудой пархатым заделался?

Теперь надо было слегка отступить, оставив крупицу пространства, хотя бы на один короткий, но спасительный шаг.

«Может, удастся выскользнуть по недоразумению, – мысленно обнадёжил я себя, – или хотя бы оттянуть эту мутную историю до отбоя, когда свидетелей станет меньше, а уже с одним-то интересантом договориться куда легче. И на кой хрен я им про Израиль этот и Ревекку?»

Я уже прикинул, что именно из дедушкиной посылки сразу же пошлю «дедáм», не дожидаясь приказного намёка. И решил – всё. Всё целиком отдам на откуп, даже не распечатав, тем самым доказав преданность старшим, а попутно продемонстрировав широту русской души. Изымут разве что письмо, если будет такое вложение. На словах же произнёс, рассчитывая на понимание и увод дурной темы в чистое наукообразие:

– Да я ничего, пацаны, и Ревекка эта сама по себе тут не пляшет. Дело в матрономике, и больше ни в чём.

– Это как? – синхронно насторожились деды́. – Это про что ещё?

– Ну понимаете, братцы, – миролюбиво начал я, стараясь не делать лишних пауз, – одной из особенностей еврейской ономастики является довольно большая доля фамилий, образованных от матронимов. Ну это всё, что получается от имени матери, все производные значения – фамилии, псевдонимы и даже прозвища.

– Это если типа Мамкин фамилия будет? – оживился ефрейтор.

– Или Батькин, – добавил первый «дед».

– Нет, пацаны, это – патроним, да и то не слишком корректно употреблённый, – немедля отреагировал я, почувствовав, что, возможно, удастся под такую сурдинку замотать ключевую тему, от которой и исходит главная опасность. Я ещё, помню, мягко улыбнулся тогда, исполнив приветливый реверанс в адрес двух дебилов, старших не по возрасту, но по службе, и продолжил собственное толкование полной исторической неправды: – А вообще, это объясняется той важной ролью, которая отводится матерям их еврейскими законами… – Тут я незаметно перевёл дух и, не теряя темпа, продолжил, уже будучи уверен, что практически выравнял шансы между предстоящим провалом и зыбким успехом: – А само женское имя, лежащее в основе фамилии, может брать начало не только в древнееврейском языке, а, например, ещё и в идиш. – В этом месте я внезапно остановился, сообразив, что невольно увлёкся, а это совершенно недопустимо в случае, когда речь идёт о прямой личной безопасности и добром русском имени. Но тут же подкрепил свои слова новым соображением: – Но это не основное, хлопцы, как вы понимаете, потому что главное – это то, что фамилия определяется не всякими там историческими отклонениями, а непосредственно суффиксом. Причём, заметьте, славянским! И обычно это «ин». Например, «Дворк-ин». Стало быть, в результате такого буквенного устройства фамилия делается окончательно славянской. И как правило, православной. Что и имеем на сегодня.