На неведомых тропинках. Шаг в пустоту - читать онлайн книгу. Автор: Аня Сокол cтр.№ 46

— И как служба во благо нечисти? — Я постаралась улыбнуться.

— Мало чем отличается от старой. Там я тоже не ради всеобщего благоденствия пахал.

Я рассмеялась, такая прямота у нас редкость, мелкая нечисть любит прикрывать свои поступки вынужденной необходимостью, ну а крупная обычно не снисходит до объяснений. Александр улыбнулся, вздохнул и стал серьезным.

— Я искал вас.

— Тебя, — поправила я, — давай на ты?

— Ольга, тебя ждут к ужину, — не стал возражать он.

— Правда?

— Правда. Наши гостьи настаивают на том, чтобы общение с Хозяином происходило в твоем присутствии. — Мужчина прищурился. — Не знаешь, с чего бы это?

— Нет. Не от хорошей жизни точно. — Я оглядела просторную комнату, единственный выход был как раз за спиной вестника.

— Правильно, — Александр шагнул в сторону освобождая дорогу, — советую сбежать.

— А ты?

Вестник пожал плечами. Он мог бы соврать, успокоить меня, но не стал. В нем еще слишком много человеческого. Часть той жизни, той морали он перенес сюда, по-другому не мог. Говорят, это со временем проходит. Они правы, ведь даже я уже отличаюсь от той, которая нырнула в переход несколько лет назад.

Кирилл знал, кого за мной посылать. Это мог быть любой слуга, который притащил бы меня к столу перекинутой через плечо, брызгающей слюной и ругающейся.

— Что ж, — я взяла Александра под руку, — не будем заставлять голодных гостей ждать, а то еще съедят друг друга.

— Вот было бы счастье. — Вестник повел меня к выходу. — Уверена? Они там не пирожки с капустой трескают.

Я кивнула, хотя никакой уверенности не было.

Обеденный зал уступал бальному размерами. Колонна танков по ней, пожалуй, пройдет, но впритык. Высокий потолок, лепнина, вместо росписи миниатюрные фигурки, белые, трудно опознаваемые и далекие. Длинный каменный стол в центре, с каждой стороны по десятку стульев. Дверца для слуг в дальней части комнаты чуть приоткрыта.

К трапезе были допущены избранные: сам Хозяин, с одного конца стола, по правую руку — Прекрасные гостьи, брежатые и десяток слуг. Секретарей, видимо, кормили в специально отведенных для этого местах.

Ну и главные блюда.

Я споткнулась на ровном месте. Вестник предупреждал, да я и сама представляла, как проходят подобные ужины. Только представлять и видеть своими глазами — вещи слишком разные.

По правую руку от Кирилла установили деревянные конструкции, напоминавшие гигантские буквы «т», к их верхним перекладинам за руки, как распятые, были привязаны пленники. На столе горели свечи, стояли накрахмаленные салфетки, лежали вычурные столовые приборы, жаль, что не серебряные, расточались улыбки. Гости не видели того, что было у них прямо перед глазами.

Двое. Мужчина и женщина. Он был высок и строен, наверняка красив. Голова с каштановыми, чуть вьющимися волосами бессильно свесилась на грудь, форма неизвестных войск неизвестной армии распахнута на груди, белая рубашка залита кровью. Пол украшали круглые выпуклые капли. На темном графите кровь была черной.

Трапезу начали без нас. Мужчина был без сознания, но девушку пока не трогали. Нарезал «главное блюдо» Тём, именно в его руках был узкий, испачканный кровью нож и металлическая двузубая вилка, какие обычно показывают в рекламе, когда счастливые американцы нарезают индейку на День благодарения.

Я не могла оторвать взгляда от набухающих капель, от их медленного и короткого полета, тихий, почти ласковый звук и очередная толика вливается в выпуклую темную лужицу. Я не видела ничего и никого, пока не стукнулась бедром о каменную столешницу, сглотнула вязкую слюну и отступила обратно. Александр отодвинул для меня стул, мягким нажатием на плечи усадил и отступил к стене.

Я все смотрела на кровь.

— Теперь можешь говорить? — поинтересовался Седой.

— О чем? — насмешливо переспросила Прекрасная.

— Без разницы.

— Изволь, — звякнули столовые приборы, — поздравляю с приобретением. Хорош. Южные пределы не отказались бы от такого вестника. Надо пригласить в Белую цитадель людей. Вселить в одного из них беса, заставить нападать на соратников, стравить между собой и наблюдать, как они убивают друг друга. Тому, кто выживет, предложить сделку и избавить от тюрьмы. Все правильно? — Звук отодвигаемого стула.

Я не поворачивала головы. Все слова исчезли, растворились в крике, который прозвучал бы, стоило открыть рот. Капли продолжали падать с тихим «плюм». Я делала все, чтобы не смотреть на ту, что была привязана рядом. Я узнала ее и боялась поверить, будто от одного брошенного взгляда могло что-нибудь измениться.

Такое наказание ей определил Седой. Пашка стояла привязанная по всей длине рук к деревянной перекладине. Не змея, девушка в белом платье и с забранными в хвост волосами. Явидь никогда не служила в качестве восстанавливающейся, ^[7] и тем не менее Хозяин распоряжался ею по своему усмотрению, как и любым другим в северных пределах.

Это было не только ее наказание. Оно было нашим, иначе бы меня не позвали. Ей предстоит кричать, мне предстоит смотреть и слушать. Не место и не время доказывать что-то Кириллу. Он сам вызвал падальщика и явидь, из-за его приказа я осталась в одиночестве, из-за приказа, переданного вестником, но это ничего не меняло. Александр стоял у стены, я сидела, одна Пашка готовилась быть съеденной.

Медные зрачки полыхали от бешенства. Она не боялась, она была в ярости.

— Отвечай, — приказал Седой.

— Все правильно. — Вестник шагнул к столу и склонил голову. — Позвольте дать совет: убейте всех гостей руками одного, и вам не придется больше делать ничего, даже предлагать убежище, он сам будет умолять об этом.

— Не глуп, не труслив и предан, — фыркнула Екатерина, стул со скрипом придвинули обратно. — Кирилл, чем ты заслужил такое? Предательством? Да. Обманом? Конечно. А они все равно готовы отдать всю кровь по первому требованию. — Она подняла бокал и сделала длинный глоток. — Взять хотя бы эту змею. Дикая, страстная, сильная, треногу пополам сломает, если дернется, но нет, стоит. Не понимаю.

— Сочувствую, — обронил Седой, — кстати, о змее…

Ножки в очередной раз скрипнули по полу, тяжелые шаги демона гулким эхом отдавались в полупустом зале и затихли за моей спиной. Расплавленная медь в глазах явиди потухла. Я сжала трясущиеся руки на коленях.

Святые, он не сделает этого! Не станет! Я не смогу!

Но все, кто был в зале, уже знали: он сделает. И я смогу, потому что альтернатива окажется во много раз хуже.