Летающий джаз - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Тополь cтр.№ 60

С 7 по 11 июня 1944 года нелетная погода стояла и на Украине, и в Польше, и в Прибалтике, и в Румынии, и в Венгрии. В связи с этим более полуторы тысячи американских летчиков бездельничали в Полтаве, Миргороде и Пирятине — играли в волейбол и бейсбол и флиртовали с американскими медсестрами, русскими солдатками и украинскими «щирыми жинками». Как написал в лондонской «Сандэй таймс» ее корреспондент Александр Верш, «Очень странно видеть в сердце гоголевской страны американских военнослужащих, поглощающих дикое количество американской еды, флиртующих с местными женщинами и утверждающих, что все вокруг выглядит так, как “дома в Индиане”».

Но Ричард Кришнер не бездельничал. Уже седьмого июня утром, сразу после завтрака в палаточном городке, он, несмотря на дождь, опять отправился со своим кларнетом на северный Лавчанский Пруд. Низкое серое небо висело над тихой и заросшей камышами водой. Под дождем только несколько кургузых уток плавали по серо-зеленой ряске. Мокрые яблоневые и вишневые сады нависали над прудом и с высокого берега роняли в него желтеющие листья. И в пандан этому украинскому минору великолепный «Buffet-Crampon Prestige» молодого, сидевшего на пне и накрытого плащ-палаткой чикагского кларнетиста снова плакал «Песней Сольвейг» и «I Can’t Give you Anything But Love», «Одиноким ковбоем» и «Ты мое солнце»…

Какое девичье сердце может устоять при этой музыке?

Поскольку лил дождь, то никто — ни пацаны, ни женщины со стиркой — не спустились к пруду. И только одна душа — душа, которая маленьким воробышком затрепетала при первых же звуках кларнета, — вывела, вытащила свою хозяйку из хаты и под дождем, босиком, простоволосую и в одном сарафанчике понесла по осклизлой тропе и через мокрый бурьян вниз, к Лавчанскому Пруду.

Услышав над собой шум шагов, Ричард оторвал кларнет от губ и посмотрел на возникшую на тропе Оксану. Он узнал ее сразу, мгновенно, это была Она — Русалка, Нимфа, «Венера» Боттичелли. И он замер с кларнетом в руках.

И она остановилась, застыла, потому что узнала Его.

И так, как два лесных существа — Олень и Важенка на лесной тропе, они смотрели сквозь дождь глаза в глаза, издали проникая друг другу куда-то в душу, в кровь.

Наверно, это длилось всего секунду или две, но им казалось, что — целую вечность. Замер дождь, остановилось время…

А потом Ричард осторожно приложил к губам кларнет, и кларнет тихо зашептал первые такты «My Heart’s Desire».

И на эти звуки Оксана доверчиво пошла к нему, как притянутая магнитом…

Между тем в Москве сияло июньское солнце и царило совсем другое настроение.

«Аверелл и Кэтти устроили роскошный банкет для руководителей Красной армии, участвовавших в подготовке челночных рейдов, — пишет в своих мемуарах генерал Джон Дин. — На нем генерал Эйкер наградил Новикова и Никитина высшими орденами США. Мы были уверены, что достигнутое таким образом согласие распространится и на другие области нашего военного партнерства».

Однако вскоре и Джон Дин, и Аверелл Гарриман, ярый энтузиаст сближения США и СССР, помогавший Рузвельту считать Сталина «тайным демократом», были изумлены тем, как круто изменилось поведение Кремля после открытия Второго фронта. В отличие от простых советских людей, Дин и Гарриман знали, что еще 18 июля 1941 года, когда немецкие танки рвались через Смоленск к Москве, Сталин просил Англию срочно открыть Второй фронт во Франции или Норвегии, чтобы отвлечь на себя хоть часть гитлеровских войск. А осенью 1941-го, когда немцы подходили к Москве, он просил англичан высадиться на амфибиях в Западной Европе. 13 сентября 1941 года Сталин даже предлагал Черчиллю прислать в Мурманск от двадцати пяти до тридцати дивизий. Тогда Черчилль объяснил Сталину, что все его войска сражаются с немцами и итальянцами в Северной Африке, и предложил поставки продовольствия и оружия. В 1943-м, пытаясь вынудить союзников к десантированию в Западной Европе, Сталин вообще пошел на шантаж — сначала сообщил, что Красная армия вот-вот не выдержит натиска немцев, а затем через дипломатов в Швейцарии, Швеции и Финляндии распространил слухи о сепаратном советско-германском мире. Тогда же бельгийский посол в Москве сказал американскому послу Вильяму Стенли, предшественнику Гарримана, что, играя на симпатиях американцев и англичан к страданиям русского народа, Кремль все-таки заставит союзников открыть «Второй фронт в воздухе». И так оно и случилось — в ноябре 1943 года англичане попытались выиграть войну полным уничтожением Берлина с воздуха и потеряли на этой операции почти все свои четырехмоторные бомбардировщики — 1128 самолетов! Огромные потери понесли и американцы, что заставило генерала Арнольда срочно принять другую доктрину: покончить с фашистской Германией, решил он, можно, только уничтожив предварительно всю ее авиацию.

И вот теперь, когда именно благодаря этой тактике высадка Нормандского десанта стала, даже по словам Сталина, «блестящим успехом союзников», Москва вместо усиления доверия к боевым партнерам отказалась предоставлять им не только информацию о своих военных планах, но даже метеосводку. Предложение союзников передвинуть их авиабазы из Полтавы на запад, поближе к линии фронта было проигнорировано. Американскому самолету, ведущему «челночную» разведку над Восточной Германией, было отказано в посадке на советской территории. А когда два британских самолета-разведчика заблудились над Восточной Европой и из-за нехватки горючего вынужденно пересекли линию фронта в районе Киева, их атаковали три советских «Яка». И хотя советские летчики ясно видели, что стреляют не по немецким, а по английским самолетам, только чудо спасло британских пилотов от гибели. Зато Кремль увеличил требования о поставках по ленд-лизу, а когда Гарриман напомнил Сталину о его обещании дать американцам возможность построить свои авиабазы на Дальнем Востоке для войны с Японией, Сталин тут же назначил за это цену — 540 «летающих крепостей» и 140 «мустангов».

Проницательный Джордж Кеннан, советник Гарримана, легко понял, куда дует ветер, и доложил шефу, что теперь «Кремль имеет конкретную задачу стать господствующей державой в Восточной и Центральной Европе… Никто не может помешать России захватывать, если она полна решимости упорствовать в этом». И действительно, убедившись в том, что союзники ввязались в войну на севере Франции, Сталин понял, что вся остальная Восточная Европа — его добыча. Поскольку Гитлер вынужден перебросить часть войск с востока на запад, то отныне следует не спешить с наступлением на Берлин, а вместо этого можно сначала оккупировать и советизировать Румынию, Болгарию, Венгрию, Польшу и Прибалтику. «Чем больше у нас успехов, — доверительно просветил Гарримана в Москве кто-то из советских штабных офицеров, — тем меньше нам дела до иностранцев. Вам следует держать это в голове. Чем лучше дела у русских, тем они наглее. Это относится ко всем нам, и к правительству, и вообще. Только когда нам очень тяжело, мы становимся кроткими и уступчивыми. Но когда дела идут успешно, убирайтесь с дороги!»

Как пишет историк Деннис Данн в книге «Между Рузвельтом и Сталиным», «к весне 1944 года Сталин стал развертывать антипольскую кампанию… Он набросился на польское правительство в изгнании, утверждая, что оно профашистское и империалистическое… 1 августа население Варшавы и Армия Крайова, партизанская армия правительства в изгнании, восстали против нацистов. Они рассчитывали на поддержку Красной армии: прямо за Вислой расположение советских частей было видно из Варшавы. К восстанию их призывали радиопередачи на польском языке, которые шли из советского расположения войск… К удивлению и ошеломлению поляков, американцев и англичан, Красная армия не пошевелила и пальцем, чтобы помочь гражданам Варшавы… Красная армия также не позволила сопровождавшим ее польским частям прийти на помощь окруженному городу. Сталин отказывал американским и английским самолетам, пытавшимся доставить оружие и боеприпасы осажденным полякам, в праве на посадку на контролируемых советской стороной аэродромах… Со всей очевидностью, Сталин не собирался отдавать освобожденную Польшу лондонским полякам… Во время восстания и при его подавлении погибли более 250 тысяч поляков… Как выразился один историк, «нет более уродливого эпизода Второй мировой войны, учитывая злой характер Сталина и почтительный или просто малодушный характер Рузвельта перед Сталиным, чем Варшавское восстание».