Браки совершаются на небесах - читать онлайн книгу. Автор: Елена Арсеньева cтр.№ 12

Одежда, которую сшили для королевской невесты, явилась чудом рукодельного искусства. Она была вишневого цвета, украшена золотыми лилиями – символом французских королей – и оторочена белоснежными русскими горностаями.

Разумеется, Анна с охотой надела новый наряд и усыпанные жемчугом голубые шелковые туфельки, также сшитые нарочно для церемонии…

И вот венчание свершилось. После пира во дворце архиепископа Анрио наконец стал обладателем молодой и красивой жены, которая должна была родить ему детей.

Надо сказать, что его надежды сбылись: в 1052 году Анна родила Филиппа, затем Гуго и Робера.

Теперь она была очень крепко прикована к Франции. Но никак не могла привыкнуть к ней и писала отцу, Ярославу Мудрому:

«В какую варварскую страну ты меня послал; здесь жилища мрачны, церкви безобразны и нравы ужасны».

К счастью, муж не мог прочесть ее писем. И не только потому, что Анна писала на чужом языке. Анрио вообще не умел ни читать, ни писать. Все хартии король подписывал латинской буквой S, перечеркнутой косой чертой, то есть ставил так называемый сигнум, заменяющий подпись. А вот Анна знала латынь (ей лично писал сам папа римский), умела и читать, и писать по-латыни.

Да, ее первые впечатления о Франции были безотрадны…

Париж в те времена был невелик, но уже носил это звучное имя, хотя первоначальное название этого города, вернее селения, было другим: Lutecia Parisiorum, Лютеция Паризиорум, то есть Водное жилище пари-зиев. Это «водное жилище» располагалось на острове Ситэ в самом центре Сены, именуемой в те века Сек-ваной, на латинский манер. А паризии были одним из кельтских племен, в древние времена населявших территории Европы. Теперь память о них сохранилась лишь только в названии французской столицы. С 358 года во всех письменных источниках название Лютеции стало заменяться другим: Civitas Parisiorum, Город паризиев, а затем просто – Parisia, Паризия, Paris – Париж!

С одной из трех башен королевского замка в Париже открывался вид на весь город. Внизу протекала Сена. По ее зеленоватой воде плыли челны торговцев и рыбаков. Вдали возвышалась гора Мучеников… На низком правом берегу располагались предместья, доходившие до развалин аббатства св. Мартина. Ниже стояли водяные мельницы. Древняя римская дорога, продолжавшая улицу Св. Мартина, уходила далеко на юг, мимо руин на холме св. Женевьевы, заросших плющом…

Жизнь королевы Анны проходила в основном в заботах о детях. Король Генрих частенько отсутствовал: безопасность королевства требовала неусыпного внимания. На границе с Нормандией было неспокойно… Возводили новые замки и оборонительные укрепления, а старые починяли. По весне то там, то здесь вспыхивали стычки, а то и начинались военные действия.

Это, конечно, были чисто мужские игры, но, когда Генрих возвращался в Париж, он почти не расставался с женой и с охотой прислушивался к ее советам. Бесспорно, что король любил Анну. Он считал, что Господь достойно вознаградил его за долгие годы ожидания.

Но любила ли его Анна? А кого ей было еще любить, как не мужа, своего господина и отца ее детей? То чувство, которое составляло основу жизни ее сестры Елизаветы: пылкая страсть к своему избраннику, Гаральду Гардраду, – было ей неведомо. Ведь сестра выходила замуж по горячей любви и собственному выбору – Анна же по воле отца, из сугубо государственных соображений. Она была женой, матерью, государыней – и такая жизнь доставляла ей немалое удовольствие. Ведь она была дочерью не кого-нибудь, а Ярослава Мудрого! Давая советы мужу, она как бы наравне с Генрихом участвовала в управлении государством. То, что это отнюдь не выдумка, подтверждается не только тем, что на многих хартиях Генриха I стоят приписки: «С согласия супруги моей Анны», «В присутствии королевы Анны» и т.д. Не будь она такой, какой была, вряд ли слух о ее уме и удивительной образованности пронесся бы по Европе, вряд ли папа римский Николай II писал бы ей в 1059 году: «Слух о ваших добродетелях, восхитительная дева, дошел до наших ушей, и с великой радостью слышим мы, что вы выполняете в этом очень христианском государстве свои королевские обязанности с похвальным усердием и замечательным умом».

Прежде всего, конечно, папу римского приводило в восхищение то, что Анна была очень благочестива и славилась благотворительностью.

Анна не все время проводила в Париже. Иногда, если в государстве было спокойно, король и двор объезжали владения. Кавалькада, обоз растягивались по дороге, как длинная змея. В каждом из королевских замков были сосредоточены запасы продовольствия как раз для таких случаев. А в это время пополнялись запасы в парижском замке. Путешествие тянулось от весны до осени. Король и королева разбирали тяжбы, проверяли отчеты прево ^[24], посещали монастыри, куда непременно жертвовали драгоценные сосуды или дарили целые селения.

Вот так однажды, путешествуя по своим землям, Генрих и Анна приехали в Санлис.

Генрих благоволил к этому городу и его жителям: ведь именно здесь некогда была предложена корона Франции предку его, Гуго Капету. Санлис был хорошо укрепленный городок, с пятью высокими крепостными башнями, стоявший чуть в стороне от проезжей дороги, в дубовом лесу. Некогда здесь были римские владения, и с тех времен еще сохранились руины храмов и арены. Впрочем, кажется, этим следам античности недолго оставалось радовать глаз, потому что их камни и мраморные плиты использовали для строительства нового королевского замка и монастырей.

Именно здесь, в Санлисе, с благословения королевы, на ее пожертвования и даже при ее участии (она вложила в основание камень, как некогда поступал ее отец) был построен женский монастырь св. Винсента – построен на том месте, где раньше стояла старая, развалившаяся часовенка св. Винсента Сарагосского. Монастырь стал внушительным сооружением, которое строилось больше десяти лет, а перед входом в него была установлена статуя его основательницы ^[25].

И говорят, что именно здесь пред благочестивые очи королевы предстал, явившись из своего замка Крепи, один из самых могущественных феодалов Франции – Рауль, граф де Крепи де Валуа, де Вексен, д'Амьен, де Бар-сюр-Об, де Витри, де Перони и де Мондидье. Владения графа были настолько обширны и богаты, что он мог позволить себе вести жизнь, независимую от королевских милостей. Вообще это был редкостный гордец и нахал. Да оно бы полбеды! Рауль славился и смелостью, и жестокосердием. Немало пролил крови, подавляя малейшее возмущение пейзан ^[26] в своих землях. А однажды разграбил и сжег почти дотла город Верден лишь потому, что епископ Верденский не заплатил ему как сеньору положенной дани в двадцать ливров.