Принцесса ждет - читать онлайн книгу. Автор: Мэг Кэбот cтр.№ 35

Стихотворение для Майкла

Ах, Майкл!

Скоро мы окажемся с тобой

Перед большим экраном в час ночной

И будем уплетать вегетарианскую еду

Под скрежет голоса Ар-Ту Ди-Ту.

Мы будем за руки с тобой держаться

И приключениям на Татуине удивляться.

И в нашей пламенной любви, вы уж поверьте,

Огня побольше будет, чем на Звезде Смерти.

И пусть они взорвут нашу планету,

Пусть все живое канет в Лету,

Любовь им нашу не убить,

Она, как страсть Лейи и Хана, будет жить.

Наша любовь пылает днем и ночью,

Как Тысячелетнего Сокола двигатель мощный.

Нужно быть поистине большим человеком, чтобы суметь признать, что ты не прав, – мне как-то об этом говорила бабушка.

И если это так, то я должна быть еще больше своих пяти футов девяти дюймов. Потому что я была неправа. Я была неправа насчет бабушки. Все это время, что я думала, что она не человек, и, возможно, даже послана сюда с другой планеты, чтобы собрать сведения о здешней жизни и докладывать своим начальникам. Но, оказывается, бабушка на самом деле человек, такой же, как я.

Как я это выяснила? Как я определила, что вдовствующая принцесса Дженовии не продала душу Принцу Тьмы, как я частенько подозревала?

Я узнала это сегодня, когда вошла в ее номер-люкс в «Плазе», готовясь дать ей бой по поводу бала у герцогини Треванни. Я собиралась сказать: «Бабушка, папа сказал, что мне не обязательно идти на этот бал. И знаешь что? Я не пойду».

Вот что я собиралась сказать ей.

Но когда я вошла и увидела ее, эти слова замерли у меня на устах. Потому что видок у бабушки был такой, словно ее переехал грузовик! Серьезно. Бабушка сидела в темноте – она набросила на торшеры свои темно-красные платки, потому что, как она сказала, от света у нее болели глаза – и даже была не полностью одета. На ней был бархатный халат и тапочки, а колени были закрыты кашемировым пледом – и все; волосы были накручены на бигуди, и не будь у нее татуажа, клянусь, тени и подводка были бы размазаны. Она даже не потягивала свой любимый коктейль, «Сайдкар». Она просто сидела, держа на коленях дрожащего Роммеля, словно смерть пронеслась рядом. Над бабушкой, не над Роммелем.

– Бабушка, – вырвалось у меня при виде ее. – Что с тобой? Ты заболела?

Но бабушка только промолвила, совершенно не своим голосом, который обычно бывает довольно резким, так что я даже не поверила, что это сказала она:

– Нет, со мной все в порядке. По крайней мере, скоро будет. Как только я справлюсь с унижением.

– Унижением? Каким унижением? – Я присела на колени рядом с ее креслом. – Бабушка, ты точно не заболела? Ты даже не куришь!

– Со мной все будет хорошо, – ответила она слабым голосом. – Пройдет много времени, прежде чем я смогу снова появляться на людях. Но я Ренальдо. Я сильная. Я оправлюсь.

Вообще-то, строго говоря, бабушка является Ренальдо только формально, благодаря замужеству, но я решила не спорить с ней по этому поводу, потому что подумала, что произошло что-то действительно серьезное.

– Бабушка, – сказала я испуганно, – может, мне доктора вызвать?

– Ни один из докторов мне не поможет, – заверила меня бабушка. – Я страдаю всего лишь от унизительного сознания, что моя внучка меня не любит.

Понятия не имею, о чем это она. Конечно, иногда я очень даже недовольна своей бабушкой. Иногда мне даже кажется, что я ее ненавижу. Но не могу сказать, что я не люблю ее. Наверное. Во всяком случае, я никогда этого не говорила. Ей в глаза.

– Бабушка, о чем это ты? Конечно же, я люблю тебя…

– Тогда почему ты не хочешь поехать со мной на черно-белый бал герцогини Треванни? – зарыдала бабушка.

Часто моргая, я смогла только выдавить:

– Ч-ч-его?

– Твой отец сказал, что ты не поедешь на бал, – сказала бабушка. – Он сказал, что тебе не хочется!

– Бабушка, – ответила я, – ты знаешь, я действительно не хочу ехать. Понимаешь, у нас с Майклом…

– Этот мальчик! – вскричала бабушка. – Опять этот мальчик!

– Бабушка, прекрати его так называть, – одернула ее я. – Ты прекрасно знаешь, как его зовут.

– И я думаю, этот Майкл… – бабушка всхлипнула, – для тебя важнее, чем я. Его чувства ты ставишь выше моих.

Ответ на это – совершенно четкое и категоричное «да». Но мне не хотелось быть грубой.

Я сказала:

– Бабушка, завтра у нас с Майклом первое свидание. И для меня это очень важно.

– И я полагаю, тебе совершенно безразлично, что твое присутствие на балу очень важно для меня!

В этот момент у бабушки был очень жалобный вид, и мне даже показалось, что в глазах у нее блеснули слезы. Но, может, это всего лишь причудливая игра света и тени.

– Безразлично, что с самого детства Елена Треванни важничала и понукала мною только потому, что родилась в более аристократической семье? Что пока я не вышла замуж за твоего дедушку, у нее всегда были более красивые вещи, сумочки и туфли, чем те, что могли купить мне мои родители? Что она до сих пор считает себя удачливее меня, потому что вышла замуж за человека, у которого ни собственности, ни обязанностей, а только огромное богатство, в то время как мне приходилось стирать руки в мозоли, превращая Дженовию в туристический рай, каким она является сейчас? И что я хотела хоть раз утереть ей нос, показав, какая у меня красивая и образованная внучка.

Я буквально онемела. Я и понятия не имела, насколько для нее важен этот дурацкий бал. Я-то думала, что все это затеяно только для того, чтобы разлучить нас с Майклом и заставить меня полюбить Рене, чтобы в один прекрасный день наши семьи породнились и произвели на свет расу суперкоролей. Мне и в голову не приходило, что здесь могут быть какие-то скрытые смягчающие обстоятельства…

Например, те, что герцогиня Треванни, по сути, была Ланой Уайнбергер для моей бабушки.

А по всему выходит именно так. Елена Треванни мучила и терзала бабушку столь же безжалостно, как терзает и мучает меня Лана Уайнбергер все эти годы.

– А теперь, – продолжала бабушка с грустью, – мне придется сказать ей, что моя внучка не любит меня и не хочет отложить свидание с новым другом всего на один-единственный день ради меня.

С замиранием сердца я поняла, что должна сделать. Ведь я понимала, что чувствует бабушка. Если бы у меня была возможность – любая – утереть нос Лане (ну, кроме как отбить у нее парня, что я уже однажды сделала, но это больше унизило меня, чем Лану), то я бы это сделала. Все что угодно.