33. В плену темноты - читать онлайн книгу. Автор: Гектор Тобар cтр.№ 72

Виктор Сеговия, никогда прежде не отличавшийся религиозностью, любил посещать неформальную подземную церковь, пастором в которой служил Хосе Энрикес. Но даже ему не понравилось направление, которое приобрели их службы. Он рассказал, как однажды в сентябре он отправился на дневное служение и увидел, как Осман Арайя, уже полностью оправившийся от голода, вошел в религиозный транс. Вдохновленный пастором-евангелистом, он вскинул руки к потолку и «ощущал присутствие Божье». «Мне все меньше нравились дневные молитвы, потому что Осман начинал кричать и плакать, и это сразу напомнило мне те церкви, где люди плачут, прыгают и вопят», – писал Виктор. Ему все это казалось наигранным и странным, и все же он продолжал посещать ежедневные службы, которые вели Хосе и Осман, даже когда остальные перестали на них ходить.

Омар Рейгадас также ходил на молитвы и отмечал про себя отсутствующих: «Франклин Лобос начал молиться сам. Другие отходили в сторону, а были и те, кто совсем забыл о молитвах и просто слушал музыку».

Для Марио Сепульведы, который первый призвал всех к молитве пять недель назад, отсутствие товарищей-горняков на богослужениях стало очередным ударом. Раньше все тридцать три шахтера молились сообща, но прошло время, и теперь меньше дюжины людей стояло перед пастором и слушало Слово Божье. Марио видел, что братство, державшее их вместе, распадается, и стресс от подобного осознания заставил его уходить вниз, в более глубокую часть шахты, до отметки 44. Это одно из новых мест на шахте, и поэтому здесь опаснее, чем наверху. А кроме того, тут жарко и сыро из-за скопившейся воды. Подземный водоем и большое открытое пространство придают отметке 44 особо мистическую атмосферу. Марио оккупировал этот сырой угол шахты, назвав его своим «святым местом» (lugar sagrado), и прикатил туда несколько камней, чтобы построить алтарь и кафедру для проповедей. Теперь он в одиночку приходил сюда, читал псалмы из Библии и тренировался выступать на публике. На видео, которое шахтеры отправили на поверхность, Марио смотрит в камеру и обращается ко всему миру. Но в своем святилище он читал строки Библии и обращался к аудитории, которая существовала лишь в его воображении. Он практиковался, поскольку видел в этом свое будущее, – как только он выйдет из шахты, он станет оратором, будет путешествовать по миру и говорить о Боге, о силе и добродетели чилийских рабочих. В своих одиноких проповедях он рассказывал истории о велосипедных прогулках со своим сыном Франсиско, и о том, как ухаживал за своими лошадьми. Звук его голоса эхом возвращался к нему от каменных стен. Однако сейчас, 11 сентября, на тридцать седьмой день их заточения под землей, он спустился в пустую галерею, выточенную в камне, свою личную аудиторию, не для того, чтобы говорить, а для того, чтобы помолиться, собраться с мыслями и спросить у Господа, что можно сделать, чтобы вновь сковать распадающееся братство озлобленных людей. Марио точно знал, что это тридцать седьмой день под землей, поскольку с первых же суток вел отсчет на своей каске. Разлад среди горняков начался после того, как он сделал двадцать вторую отметку, а теперь, после тридцать седьмой, «я, плача, спустился сюда, моля Господа сделать меня сильнее, моля его явить нам свою волю. Поскольку насекомое, дьявол, кружит над нами».

Дьявол действительно присутствовал в шахте, принимая разные формы жадности, нежелания понимать друг друга, зависти и предательства. Марио верил, что дьявол спустился с поверхности, прицепившись к письмам, которые предлагали им деньги и славу, и теперь настраивал шахтеров друг против друга.

Марио молился: «Господи, защити нас и изгони эту муху из нашего разума. Дьявол вошел в душу всех и каждого из нас. Смилуйся над нами, сделай нас такими, какими мы были раньше. И, Господи, начни с меня, потому что, признаться, я боюсь зла».

Как только Марио произнес эти слова, он услышал оглушительный грохот. Огромный кусок породы сорвался с одной из стен в трех метрах от него – такой же большой и смертоносный, как тот, что искалечил Хино Кортеса. Для шахты падающие камни – не такое уж редкое событие, но этот обвал, происшедший так близко и в тот самый миг, когда он говорит Богу о дьяволе, заставил Марио сжаться от страха. В ту же секунду он ощутил чужое присутствие за спиной. Нечто похожее на горячее дыхание словно коснулось его шеи сзади. «Кто там?» – закричал он и резко обернулся. При свете своего налобного фонаря он увидел поверхность пруда, откуда на него смотрела пара перепуганных, полубезумных глаз – его собственных глаз, отраженных в воде. Марио смотрел в лицо своему страху, и это напугало его больше, чем все, что он видел в шахте за минувшие тридцать семь дней.

«Diablo!» – закричал он в темноту и буквально почувствовал, как дьявол пытается им завладеть. Внезапно зло перестало быть просто идеей, его присутствие явно ощущалось здесь, на отметке 44, где злой дух парил над водами пруда. «Тебе никогда не завладеть мной, я не стану твоим сыном!» Грохот камня, отражение собственного лица в воде, жаркое дыхание на шее – все это привело рассудок Марио в помутненное состояние, и мужчина искренне поверил, что ведет борьбу со злым духом. В исступлении он начал рыться в грязи в поисках камней и швырял их в темноту, в ту тварь в черной пещере, которая пыталась пробраться ему под кожу. «Я никогда не буду твоим сыном! Пропади ты пропадом! La concha de tu madre!» Он швырял камни в стены пещеры, а затем бросился прочь, наверх, до отметки 90, к живым душам, запертым в ожидании спасения.

Когда Марио добежал, все увидели, что его лицо и одежда покрыты грязью, словно он боролся с кем-то там, внизу.

– Что с тобой случилось? – спросили они.

– Я дрался с дьяволом, – ответил Марио.

Кто-то из шахтеров засмеялся, но другие промолчали, потому что практически все, кто работал на шахте достаточно долго, рано или поздно видели или чувствовали, что где-то там, внизу, действительно живет дьявол. У чилийских горняков есть легенда, согласно которой Сатана обитает в золотоносных шахтах, а ведь именно золото они добывали из породы там, в пещерах у самого дна горы. Шахтеры вынимали тонны породы, чтобы добыть из них несколько граммов золота, и тем самым ослабили гору, превратив ее в тюрьму со стенами, готовыми рухнуть в любой момент безо всякого предупреждения. Шахтеры «Сан-Хосе» видели, как взрывается скала, и это вселило в них страх божий и страх перед дьяволом. Через некоторое время после сражения Марио Сепульведы с отцом зла на отметке 44 случился очередной обвал. Осколок, весивший больше тонны, сорвался с потолка и с оглушительным грохотом рухнул прямо на то место, где Марио устроил свою кафедру и часовню.

Спустившись в шахту 5 августа, Ариель Тикона уже знал о том, что 18 сентября, в День независимости Чили, жена должна родить их третьего ребенка, девочку. Первые семнадцать дней подземного плена он твердил себе, что должен остаться в живых, чтобы подняться на поверхность и обнять малышку, которую они с женой уже условились назвать Каролиной Элизабет. Пожалуй, именно желание во что бы то ни стало увидеть дочку и подвигло его утаить от остальных печенье, полученное от Виктора Заморы после налета на съестные припасы, который состоялся в первую же ночь после обрушения, – и он тайком съел четыре ломтика в первую же неделю подземного плена. После того как на семнадцатые сутки шахтеров обнаружили, Ариель убедил себя, что его непременно спасут раньше, чем родится Каролина, и что он сможет сдержать обещание, данное жене: он будет присутствовать в родильном отделении при рождении этого ребенка, в отличие от двух других детей. Ариелю исполнилось двадцать девять, и он признавал, что изрядно повзрослел по сравнению с тем, когда впервые стал отцом. Когда у мужчины появляются двое детей, он начинает отдавать себе отчет в том, какое значение имеют домашние хлопоты и заботы, на основе которых и создается семья. Когда жена забеременела в третий раз, он стал больше помогать ей: сам стирал, например, и даже рассчитывал быть рядом в последние минуты схваток, чтобы поддержать добрым словом и утешить.