Складка времени. Сущность и критерии - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Курпатов cтр.№ 22

Впрочем, именно тут у академика Павлова, как абсолютно точно пишет Петр Кузьмич Анохин, возникла методологическая проблема – а что это за «цель», откуда она берется, как родится, с чего? На помощь своему учителю, как мы уже знаем, приходит сам Анохин и постулирует (открывает) особый психический механизм целеполагания – «акцептор результата действия». Но давайте присмотримся к нему повнимательнее: «цель» в работах Анохина представляет собой лишь компиляцию определенных «мотиваций» и «афферентаций» (то есть тех же «стимулов» – внешних и внутренних), складывающихся в мозгу человека (или другого животного) в некую картинку, план, «потребное будущее». Иными словами, речь не идет о какой-то свободе от детерминизма – просто ситуация теперь сложнее, как с тем же Ньютоном (Эйнштейн не отрицает законы Ньютона, не подвергает сомнению силу всемирного тяготения – наоборот, он усложняет и детализирует реальность, которую физика Ньютона в какой-то части действительно описывает). Так что главный вопрос остается открытым: как мозг решает (понимает, изобретает), какое будущее для него «потребно», а какое нет (если речь, конечно, не идет об элементарной, генетически запрограммированной физиологии)?

Вернемся на секунду к докладу академика Павлова: в нем Иван Петрович (занимавшийся обычно собачками) иллюстрирует работу «рефлекса цели» примером, надо признать, сугубо человеческим – феноменом коллекционирования. «Коллекционерская страсть, – говорит Павлов в своем докладе, – стремление собрать части или единицы большого целого или огромного собрания, обыкновенно остающиеся недостижимыми» ^[55]. И в этих оговорках про «большое целое», про «недостижимость» есть нечто очень важное: в любой данный момент времени коллекционер не знает, что еще (конкретно) окажется в его коллекции (и окажется ли), причем о существовании некоторых вещей, которые он уже в каком-то смысле жаждет заполучить, он может и не знать вовсе! Само это незнание не мешает ему, во-первых, хотеть этого (неизвестно что), а во-вторых, страстно к этому – неизвестному – объекту стремиться. Поскольку все мы, так или иначе, понимаем идею коллекционирования, я не думаю, что приведенное уточнение способно поразить моего читателя (по крайней мере, с первого раза и при первом прочтении), но попытайтесь подумать об этом, как говорится, «на трезвую голову»: как можно хотеть того, о существовании чего ты не в курсе? Иными словами, как можно захотеть то, чего в твоем мире (мире, о котором ты знаешь) даже гипотетически не существует?

О чем нам говорит «стимул-реактивная теория»? Она говорит нам: должно случиться нечто – некое событие, потом должно сработать его «положительное подкрепление» и уже потом мы будем хотеть, чтобы это событие случилось вновь – как в известном романсе: «ах, раз, да еще – раз, да еще много-много раз». Если, к примеру, вы никогда не пробовали некий заморский фрукт – допустим, маракуйю какую-нибудь, – вы не можете его хотеть (вам может хотеться его попробовать – вы о нем слышали, вам о нем говорили – мол, «полетели, птичка, там много вкусного» и т. д., но это «хотелось бы попробовать» – еще не «хочу», по крайней мере, не то хочу). Вам нужно попробовать маракуйю (событие), испытать удовольствие (положительное подкрепление), и тогда вы будете хотеть ее снова. Именно хотеть, по-настоящему. Но именно с этим, как мы обнаруживаем, и не соглашается сейчас стимул-рефлектолог Павлов: помните, как он говорил о «постоянно достигаемой, но никогда не достижимой цели». Вы может представить себе такую «павловскую» маракуйю – «постоянно достигаемую, но никогда не достижимую»? Как в таких обстоятельствах сформируется желание к ней? Как она может стать Целью? Стремление к павловской Цели – это что-то среднее между проклятьем Сизифа и Тантала, а еще точнее, – Ахилл, который, по Зенону патологически догоняет и патологически не может догнать черепаху. То есть, есть в нас такой уровень психики, на котором привычные правила перестают срабатывать!

В общем, пусть это и прозвучит абсурдно (по крайней мере, в рамках теорий «условного рефлекса» и «обратной связи»), оказывается (как заверяет нас Иван Петрович Павлов), что мы способны видеть и желать некое будущее, даже не представляя его себе хоть сколь-либо отчетливо. Есть тому, как говорится, и исторические примеры… Вряд ли кто-то из «советских людей» мог хоть сколько-нибудь детально описать искомый коммунизм – как это будет, что это будет, почему это будет? Но все хотели. И даже видели уже его – этого коммунизма – торжество (галлюцинировали, так сказать, наяву)! И верили, и знали – «как завещал великий Ленин». Иными словами, так уж устроена наша психика, что она способна грезить будущим, даже не понимая, каким оно будет. И это уже чуть больше, чем пресловутый детерминизм (по крайней мере, куда более сложный детерминизм, чем даже у Петра Кузьмича Анохина). Отсутствие соответствующих представлений и конкретики, как оказывается, для психики не помеха. И что-то, видимо, происходит с ней – с нашей психикой, – какой-то коллапс «психологического времени», когда она вдруг перестает грезить будущим, хотеть его, ждать и даже видеть его – как мы тогда, советские люди, – с закрытыми глазами. Короче говоря, избранный Иваном Петровичем пример, вольно или невольно, толкнул нас даже дальше, чем прошел затем Петр Кузьмич. Последний утверждает, что у нас должен возникнуть в мозгу некий «рисунок будущего», чтобы мы могли начать действовать. Иван Петрович предполагает (ну, не без нашей помощи, каюсь), что мы вполне можем идти абсолютно, предельно наугад, – предполагая лишь направление, а не конкретную «цель», как таковую («постоянно достигаемую, но никогда не достижимую»). Понятно, что «обратная связь», о важности которой говорит Анохин, нам в данном случае совершенно не поможет. Скорее, наоборот, вернет в исходную! Метафизический «акцептор результата действия» Петра Кузьмича сопоставит получившийся результат с планом и привет: мол, ясненько-понятненько, не получилось – носорог, но не фигурка, фигурка, но не носорога – «план» с «фактом» не сходятся. Возвращаемся, заряжаем ружье, начинаем все с начала. Но нет же, складывается! Складывается в «большое целое», как говорил Павлов, которое я и не видел, и не осознавал, и не воображал даже (с «акцептором результата действия» или без него), когда начал его складывать.