Именно в этот момент я достала из сумки бутылку минералки и начала пить. И очень зря: слова заставляют подавиться:
– Миссис… – хватаюсь за горло. – Постой, твоя сестра замужем за… Джеем Гамильтоном? Тем самым?
Айрин все так же невозмутим.
– Нет. – Оторвав от руля руку, он хлопает меня по спине. – За Кларком. Но да. Это та самая семья.
– У Гамильтона есть брат? Но он…
Джон чуть снижает скорость. Мы уже выехали за черту Города и теперь плетемся по слабо освещенной пустой трассе. Дворники работают медленнее, и снег иногда успевает прилипнуть к стеклу.
– Джей Гамильтон, как и Элмайра, с Земли. Дом, в который мы едем, принадлежит его приемной семье.
А вот этому я почти не удивляюсь. Могла ли я ждать иного от человека, возглавившего такую партию? И с таким упрямством куда-то ее ведущего?
– А…
Джон слабо улыбается, напоминая:
– Моя сестра замужем за родным сыном его отчима. Почему мне кажется, что ты сердишься?
– Потому что мне кажется, что чтение мыслей у тебя – условный рефлекс… – я скрещиваю на груди руки.
Некберранец снова усмехается, не поворачивая ко мне головы, и продолжает:
– Свекор моей сестры – бывший глава партии Свободы.
– Тот самый, о котором я ничего не помню, потому что он ничего не делал?
– Да. Только не говори такого при нем.
Он произнес это хмуро, почти жестко, и я торопливо прикусываю язык: наверное, действительно не стоит болтать подобное о том, к кому отправляешься в гости, даже если едешь со святошей вроде Джона Айрина.
– Где он откопал нашего Гамильтона? – Я откидываюсь на спинку, чуть вытянув ноги. – Расскажешь? И ли это семейная тайна?
Джон не напряжен. Руки на руле лежат ровно. Но голос – совсем бесцветный.
– Семейная тайна. Я знаю только, что его подобрали на пустыре. Гамильтону было лет шесть, и он не мог говорить – эмоциональное потрясение. На той окраине есть овраг, в котором обнаружили разбившийся двухместный самолет. За ним даже спускались, но в итоге бросили эту затею.
– Значит, он прилетел не один…
Джон хмуро смотрит на часы.
– Неподалеку нашли труп мужчины лет двадцати пяти. Но мальчик, когда к нему вернулась речь, не упоминал, что его сопровождали взрослые. Гамильтоны решили взять его на воспитание. Искать больше ничего не стали. Пустырь – опасное место.
– Но Джон… – я смотрю на замершие дворники и пытаюсь осмыслить все сказанное. – Ведь это еще раз доказывает, что мы не… в замкнутом пространстве.
Айрин явно доволен этим прозрением.
– Не в замкнутом, просто в труднодоступном.
– Я никогда не спрашивала… Как вы с твоей сестрицей попали сюда?
Он устало потирает глаза и, оглядев пустую дорогу, немного прибавляет скорость.
– Наш корабль упал. Знаешь, я плохо это помню, как ни странно, и Анна тоже. Будто что-то отрезало. Вероятно, мы пытались уклониться от астероидного скопления, по крайней мере, корабль так пострадал, что его пришлось разобрать. Я понимал, что он больше не полетит, к тому же он потреблял топливо, которого здесь нет. Если бы я знал тогда Вуги, может…
– Джон…
– Да?
На некоторое время я замолкаю, собираясь с мыслями. Мне очень хочется рассказать ему про то, что мы с Элм и Ханом пытаемся раскопать, но что-то меня останавливает. Воспоминание об обыске в комнате лишь укрепляет опасения. И я начинаю издалека.
– Сегодняшние разборки… и то, что вчера на площади выкрикивали люди… Так вот. Как думаешь, Глински, он что-то знает? О том, почему Город, как ты сам сказал… труднодоступен?
– Что ты имеешь в виду?
– Он лжет? О н знает, как отсюда выбраться, и поэтому бесится из-за Гамильтона?
Джон чуть наклоняет голову. Я смотрю на его руки, все так же спокойно лежащие на руле, и вдруг понимаю, что разговор Айрину малоинтересен. Или даже не интересен абсолютно. Ведь я болтаю с, мать его, Последним Принцем… Джону давно плевать, где жить – здесь или на Земле. И я буду круглой дурой, если попытаюсь не замечать этого. Помедлив, некберранец все же отвечает:
– Нет, Эшри. Он ничего не знает. Ничего, что могло бы помочь в ваших поисках.
Я вздрагиваю и нервно цепляюсь пальцами за ремень безопасности. Начать паниковать? Некберранец ведь мне соврал, что не читает мысли. Он что-то знает или, по крайней мере, подозревает. И, может, именно поэтому сейчас тащит меня на Юг, в темноту, в чужой дом… черт возьми!
– Ты залезал к нему в голову? – Стараюсь, чтобы голос звучал спокойно. – К Вану Глински?
– Да. Приходилось.
– И что там? Есть планы подорвать наш уютный домик?
– Не думай о нем хуже, чем он есть.
Я уже слышала нечто подобное. Ах да, Кики… Может, он и неплохой. Не трус. Хороший военный, у него есть мозги. Но почему тогда все, что я вижу вокруг него, это битвы машущих хвостами сторонников вроде Дэрила и придушенной оппозиции? Долго еще Гамильтон сможет сопротивляться? В едь я не знаю ничего о предыдущем руководителе партии, который пятнадцать лет занимал этот пост. Когда он начинал, я была маленькой. Может… этот прошлый тоже вначале сражался, а потом просто махнул рукой…
– Нет, Эшри. – Голос Джона обрывает мои размышления. – Артур Гамильтон был личностью другого склада. Он сразу понял, что Глински ему не по зубам. Прости, но ты думала очень громко.
– То есть Артур Гамильтон…
Некберранец просто кивает:
– Глински действительно опасен.
– А сколько лет этот «опасный» и «не такой плохой» человек уже на посту?
– Насколько я знаю, не меньше тридцати.
Джон сворачивает на узкую проселочную дорогу. Мы едем мимо Южного кладбища – его ограда покосилась, кресты и памятники на фоне метели выглядят какими-то особенно огромными и тяжелыми. Я спешно отворачиваюсь – боюсь могил.
– А тебя не настораживает, что он выглядит довольно свеженьким?
Айрин неожиданно усмехается:
– А наш мэр? Он тоже неплохо сохранился.
– И хорошо, что сохранился, ведь лучше него…
– Никто не справится с Городом, – заканчивает Айрин. – А кто лучше Глински справится с его работой?
– Чем он там занимается, я не знаю и знать…
Отняв одну руку от руля, Джон загибает пальцы:
– Например, он построил приют, в котором ты выросла. До этого хорошо обустроенных домов для детей вообще не было, законопроект «О беспризорниках» разрабатывал он. Он расширил гарнизоны. Подписал документы на наше снабжение: хоть мы принадлежим «свободным», но у них не хватает денег. Его люди выводят заблудившихся из Коридора и отслеживают все происходящее на границах. И…