Из блокнота в винных пятнах (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Чарльз Буковски cтр.№ 45

– Да нормально.

Когда женщины со мной соглашаются, я всегда все делаю наоборот. Я расплатился, мы ушли. Идти было еще долго. Потом мы срезали угол по стоянке. Взад-вперед ездили машины охраны. На автомобили опирались детки, курили косяки и пили дешевое пойло. Виднелись пивные банки. Несколько бутылок виски тоже. Молодежь уже не была только про дурь и против алкоголя – они догнали меня: употребляли всё. Когда 27 наций вскоре узнают, как пользоваться водородной бомбой, едва ли имеет смысл заботиться о здоровье. У нас с девушкой билеты были на такие места, что мы сидели врозь. Я отправил ее к нужному месту, а сам пошел в бар. Цены разумные. Быстро выпил два, вытащил корешок своего билета, зажал в кулаке и двинулся в сторону шума. Ко мне подбежал крупный парняга, упитый дешевым пойлом, и сообщил, что у него подрезали бумажник. Я мягко ткнул его локтем в живот, он согнулся пополам и стал блевать.

Я попытался найти свои сектор и ряд. Было темно, светло и ревело. Капельдинер орал что-то про то, где мое место, но я его не слышал и отмахнулся. Сел на ступеньки и закурил. Там был Мик в какой-то пижамке со шнурками, навязанными на лодыжках. Рон Вуд – ритм-гитарист, подменял Мика Тейлора; Билли Престон в натуре отстреливался клавишными; Кит Ричардз – на лидер-гитаре, и они с Роном, не встречаясь взглядами, брали какие-то певучие высокие, огибая края друг друга, но Кит стоял на земле прочней и естественней, хоть ему и было полегче, и Рон вступал и подыгрывал вопреки выплескам и подбросам, как ему нравится. Чарли Уоттс на темпе, казалось, очень радуется, но центр у него смещался влево и опадал. Билл Уаймен на басу был совершенный профессионал – над чертовым «Темз-Форумом» скреплял все это воедино.

Пьеса завершилась, и капельдинер мне сказал, что я сижу с другой стороны – на другой стороне ряда Н. Начался следующий номер. Я походил туда-сюда. Все места заняты. Я уселся у ряда Н и стал смотреть, как работает Мик. В нем я ощущал благородство, изящество и отчаянье, и все равно какую-то мощь: дескать, я выведу вас отсюда нахер, детвора.

Затем по проходу спустилась крупноногая фемина и задела мою голову бедром. Капельдинерша. Хрям, хрям, двойная удача. Я показал ей свой корешок. Она согнала с места пацана на крайнем сиденье. Мне стало неловко, и я на него сел. С центра сцены поднялся огромный надувной хер, должно быть, футов 70 в высоту. Рок рубил, хер бурил.

Это поколение обожает херы. В следующем мы увидим громадные пёзды, парни станут в них прыгать, как в бассейны, и выныривать оттуда все красные, синие, белые, золотые и сияющие милях в 6 к северу от Пляжа Редондо.

В общем, Мик схватил этот хер за жопу (а уровень воплей сильно повысился) и начал пригибать его к сцене, а потом пополз по нему (живому на сей раз) и двигался к головке, затем все ближе, а потом схватился за нее.

Отзыв был симфоническим и более того.

Начался следующий хит. Парень рядом со мной опять взялся за свое. Он качался и подскакивал, и качался, и вертелся, и мерцал, и крутился, и пошатывался, что б там ни было или чего не было. Он знал и любил эту музыку. Насекомое внутреннего ритма. Всякий хит для него был большим хитом. Избирательность с ним не сочеталась. Я всегда к себе таких притягиваю.

Я сходил в бар еще выпить, а потом снова согнал этого пацана со своего места за 12.50 долларов, и там был Мик: он продел ногу в стремя и держался за веревку – вот его вынесло вперед, и он раскачивался туда и сюда над головами публики, и пока его на этой верхотуре мотало, смотрелся не чересчур уверено. Я не понимал, что происходит, но ради его бисексуальной задницы и голов тех, на кого он свалится, обрадовался, когда его втянули обратно.

После этого Мик устал, решил сменить пижамку и выслал вперед Билли Престона, который попытался подсуетиться и перетянуть одеяло у Джага на себе, и чуть этого не сделал, он был свеж и сплошь подмышки, пахал и мотал, ему хотелось похоронить и заменить героя, он был ништяк, станцевал ирландскую джигу, весь покрашенный в черное. Мне он даже понравился, но понятно было, что махать на прощанье будет не он, и можно было догадаться, что Мик тоже это знал, пока рассовывал мокрый лед себе под мышки, под жопу и мозги за сценой. Мик вышел и закончил вместе с Престоном. Они чуть не поцеловались, виляя жопками. Кто-то бросил в толпу связку хлопушек. Они взорвались как раз уместно. Одного парня на всю жизнь ослепило; у одной девушки на левом глазу всегда теперь будет катаракта; один парень никогда больше не сможет слышать одним ухом. Ладно, это цирк, здесь все ж почище, чем во Вьетнаме.

Летят букеты. Один попадает Мику в лицо. Мик пытается затоптать здоровенный воздушный мячик, приземлившийся на сцену. Не может пробить его ногой. Огорчительно. Мик подбегает, подпрыгивает, пинает одного своего скрипача в зад. Скрипач в ответ улыбается, кротко, мудро: типа, платят-то хорошо.

Сцена весит 40 слонов и сделана в форме звезды. Мик выскакивает на край звезды; оттягивает каждый кусок публики только на себя, только этот сектор, а потом отстраняет микрофон от лица и губами лепит безмолвный звук: НАХУЙ ВАС. Они отвечают.

Край звезды поднимается, Мик теряет равновесие, скатывается к центру сцены, роняя микрофон.

Еще не всё. Я предвкушаю концовку. Будет ли это «Сочувствие к дьяволу»? Как в «Общественном Санта-Моники»? В проходы набиваются тела, и молодые футболисты вышибают все дерьмо из вкусителей рока? Чтобы святилище, тело и душа Мика остались нетронутыми? Я попался там между лодыжек и волосни пёзд, и млечных тел, и мозгов из сахарной ваты. Мне такого больше не хотелось. Я выбрался. Выбрался, когда зажегся свет, и уже готова была начаться святая сцена, и нам полагалось возлюбить друг друга и музыку, и Джага, и рок, и знание.

Ушел я рано. Снаружи, похоже, скучали. Произвольные количества плоскодонных юных девчонок в майках и джинсах. Мужчин их нигде не видать. Они сидели на кончиках бамперов, большинство бамперов прицеплено к трейлерам. Плоскодонные юные блондиночки в маечках и джинсиках. Вялые, обдолбанные, невозбужденные, но не порочные. Маленькие тугопопые девочки с письками, любовями и нахлывами.

И я пошел к машине. Девушка спала на заднем сиденье. Я сел и поехал. Она проснулась. Надо отправить ее обратно в Нью-Йорк. У нас не получается. Она села.

– Я рано ушла. Это говно вконец омертвляет, – сказала она.

– Ну, билеты нам достались бесплатные.

– Будешь про это писать?

– Не знаю. Не могу добиться реакции. Вообще никакой реакции.

– Давай заедем поедим, – сказала она.

– Ага, это мы можем.

Я поехал на север по Креншо, выискивая приятное место, где можно взять выпить и нет никакой музыки. Нормально, если официантка чокнутая, лишь бы не свистела.

Как выигрывать на бегах или хотя бы не проигрывать