Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Пелевин cтр.№ 32

– Подождите, – сказал я. – Позвольте. Во-первых, вы не смеете так говорить про мою мать. А во-вторых, если я окажусь сыном кучера, как это может сойти на нет?

– Вместе с вашей озабоченностью этим вопросом, Маркиан Степанович. Кто про это будет помнить после вашей кончины? Что вы такое для космоса? Как не ковыряйтесь в прошлом, в настоящем все останется по-прежнему. Как говорят физики, Вселенная сдвинется в параллельную проекцию с минимальным общим искажением информации – то есть во всех практически значимых смыслах вернется в прежнее состояние. Так сказать, спружинит.

– То есть в прошлом вообще нельзя пробить дырку?

– Можно. Но она, если не брать критических случаев, не обрушит здания истории. Дырка просто никому не будет видна. Закрыта со всех сторон цепью невероятных случайностей и совпадений. Искажения скомпенсируются, и сходящиеся волны следствий погасят друг друга. Выглядеть все будет весьма нелепо – дичайшие натяжки и совпадения, прямо как в обратной съемке… впрочем, вы и прямой ведь не видели. Словом, дырка затянется как рана. Максимум – останется маленький шрамик, по поводу которого будут пожимать плечами историки. Причинно-следственные связи обойдут это событие, как линии древесного узора обходят сучок.

– Приведу пример из древности, – сказал я. – Такой, что мы оба поймем. Вот египтяне строят пирамиду. А если вы отправитесь в прошлое и убьете фараона? И вообще уничтожите власть фараонов и поменяете им всю религию?

– Если вы убьете фараона, запретите религию и введете демократию с реалити-шоу, уверяю вас, что египтяне построят ту же самую пирамиду Хеопса, но уже в результате национального конкурса «Дотащи Камень», спонсируемого компанией «Нила-Кола», если вы понимаете, о чем я… Причем одна стомиллионная часть выручки будет публично и с большой помпой отдана на лечение трех рабских мальчиков от камышового энцефалита. Вот только в том настоящем, откуда вы туда отправитесь, пирамиды останутся теми же.

– Но ведь изменятся надписи на стелах.

– Вряд ли. Скорее всего, стелы, о которых вы говорите, будут разбиты восставшими рабами во времена какого-нибудь Эхнатона, когда все в Египте вернется на круги своя, а потом их заменят поддельными – из высших религиозных побуждений. Ну или что-то в этом роде. Максимум, изменится какой-нибудь иероглиф.

Некоторое время я думал – а потом ударил кулаком по столу.

– Но если прошлое изменить нельзя, зачем вы тогда сюда прибыли? Зачем вы строите этот летательный снаряд?

Карманников улыбнулся и поднял палец.

– Прошлое нельзя изменить. Но можно изменить будущее. То будущее, которое начнется вслед за моментом нашего прыжка назад. Понимаете?

– Не вполне, – сказал я. – Если прошлое осталось тем же самым, почему вдруг изменится будущее?

Карманников выпил стопку.

– Смотрите, – ответил он, – мы запускаем волну, которая изменит будущее, из далекой точки прошлого. На само прошлое эта волна не влияет – потому что прошлого уже нет, остались только записи о нем. Это как в китайских фильмах – мастер бьет по десяти кирпичам, на первом из них остается крохотная вмятинка, следующие восемь штук пропускают через себя волну, а самый дальний, десятый, разлетается на куски… Впрочем, вы не смотрели…

– Отчего же, подобное я видел, – сказал я. – В университете. Висят десять костяных шаров в ряд, каждый на своей нити. Касаются друг друга. Лектор отводит крайний шар в сторону – и после удара все шары остаются на месте, а в сторону отлетает крайний с другой стороны…

– Вот-вот! – обрадовался Карманников. – Теперь вы поняли суть. В чем главное содержание человеческой жизни? Люди меняют будущее, действуя в настоящем. Мы делаем то же самое – только невидимым окружным путем.

– Хорошо, – сказал я, – но ведь американцы уже взлетели в небо первыми. Это ведь факт. Факт вашего прошлого, который нельзя изменить.

– Это не изменится в прошлом, – ответил Карманников. – Но в нашем будущем будут обнаружены убедительнейшие доказательства, что первыми были не они, а мы. То есть вы, Маркиан Степанович. Будет найдена кинопленка – мы заодно и первую кинокамеру изобретем под это дело – с кадрами вашего полета. Пленка сохранится в одном из царских архивов. Дубликат найдут в Лондоне – мы над этим поработаем. Подлинность пленки подтвердит радиоуглеродный анализ. А заснят на ней будет ваш летательный аппарат и вы. Это станет серьезным историческим открытием.

Он махнул еще стопку.

– Какая-то черная магия, – сказал я.

– Увы, вы почти правы, – вздохнул Карманников, – физику здесь мало кто понимает до конца. Хоть бородачи нас и обучают.

– А как они вас обучают, – спросил я, – если бородачей нет в настоящем времени?

– Во сне. Видите ли, сон – всегда воспоминание. Когда и как он происходит, непонятно. Так что лазейки есть. Бывают и другие методы связи… Но на эту тему я распространяться не могу.

Меня удивили эти слова и неожиданно напрягшийся голос Карманникова – а потом я поднял голову и увидел Капустина. Он почему-то всегда незаметно появлялся из-за моей спины.

Похоже, Капустин был в отличном настроении.

– Ты не можешь, – сказал он Карманникову, – а я запросто.

Он сунул руку за пазуху и преувеличенно галантным жестом фокусника показал нам довольно странный предмет.

Это был небольшой мешочек, или скорее мягкий конверт, сшитый из плотной фиолетовой ткани. Материал напоминал муар, но проходящие по нему разводы жили, казалось, собственной жизнью. Один угол конверта был толще – внутри лежала какая-то вещица размером с часы или спичечный коробок.

Карманников натянуто улыбнулся – похоже, ему не понравилась эта демонстрация.

– Что это? – спросил я.

– Карманников, объясни на популярном языке.

– Технология бородачей, – сказал Карманников. – Этот конверт – независимый от остальной вселенной информационный континуум. Там могут сохраняться материальные предметы из прошлых состояний вселенной, потому что материя – это просто информация. Таким образом бородачи могут передавать нам весточки.

– И еще кой-чего, – добавил Капустин, сделав вид, что сжимает конверт в кулаке.

Карманников побледнел и привстал с места.

– Что ты дурака валяешь, – зашипел он.

– Да ладно тебе, – сказал Капустин. – Я же фокусник. И потом, я не говорил, что там внутри. Это ты гостайну раскрываешь. Маркиан Степанович, вы у нас теперь свидетелем проходите, хе-хе…

Но конверт он все-таки убрал.

* * *

Мне сделалось ясно, что кроме темных научных рассуждений я не услышу от своих гостей ничего интересного.

Никаких сведений об устройстве и духе мира, откуда они прибыли, я так и не дождался, сколько мы ни пили вместе. И это, признаюсь, вызывало во мне не только досаду, но и жутковатое подозрение, что скрытничают они не зря. Умолчания Капустина и его странные шуточки лишь укрепляли во мне эту мысль.