Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Пелевин cтр.№ 30

– А еще одного Можайского вы не можете найти?

– Нет.

– Отчего же? Фамилия не особо редкая. Я сам знал двоих в Петербурге.

– Поверьте, Маркиан Степанович, бородачи в этом деле собаку съели и могут проследить все будущие влияния и причинно-следственные сквозняки заранее. Если они говорят, что нужны вы, для этого есть основания.

– А если я откажусь?

Капустин нахмурился.

– Тогда нам придется искать следующий наилучший вариант. Но наши партнеры не смогут отчетливо его увидеть, пока не будет зачищено поле возможностей.

– Что это значит?

– Увы, – сказал Капустин, – то самое…

И он как-то грустно наклонил голову вбок.

– Понятно… А что я получу, если соглашусь?

– Все, что пожелаете, – ответил Капустин. – В разумных, понятно, пределах.

Он хлопнул себя по животу и тут же опять показал мне фокус с николаевскими орлами, только теперь монеты торчали из обеих его рук.

– Мы платим золотом, любой монетой любой чеканки. Объем практически не ограничен. Хотите ваш вес? В чистом золоте? Часть положите в банк, а с остальным уедете в Баден-Баден. Будете себе играть на рулетке, пока весь город не выиграете…

Они знали про меня все.

Верите ли, Елизавета Петровна, в эту минуту я подумал не о рулетке, не о зеленом сукне – а о том, что случится чудо и рядом опять будете вы… Никакого права на эту мечту у меня не было, но довольно оказалось и одной надежды увидеть вас снова.

– Согласен, – сказал я.

* * *

Следующие несколько дней я не спускался в подвал, оставив его своим новым знакомым – они сказали, что я им не нужен. Я не особо по этому поводу переживал, так как был сильно увлечен напитками, купленными в городе на полученный от Капустина аванс в сто пятьдесят рублей.

Человеку в стесненных обстоятельствах дорогие ликеры часто кажутся верхом изысканности. Однако от них скоро наступает пресыщение и желудочная боль. А если мешать их с другими напитками, то содержащиеся в ликерах примеси в конце концов обязательно замажут и заслонят заключенную в вине истину. Но водка способна эти примеси быстро вымывать – и равновесие здесь достижимо, хоть оно и хрупко.

Я упомянул про ликеры не просто так. Потребляемые нами напитки влияют на тип испытываемых нами видений, и дорогое горячительное как бы поднимает нас из партера, где черти являются прямо перед нами, в ложу, откуда мы глядим на них сверху вниз.

Именно такой ложей и стал в результате мой просторный балкон.

Черти теперь не шныряли вокруг, а жались в некотором отдалении от усадьбы, и в повадке их появилась какая-то опаска, словно они боялись, что я брызну на них сверху святой водой.

Возможно, дело было в том, что Глашка все напутала и, помимо прочего, привезла из города еще и ящик церковного кагора, который мне пришлось выпить в самом начале своих экзерсисов, чтобы не оставлять неприятную работу на потом.

А может быть, причина была в моих гостях.

Уже на следующий день после нашей беседы из подвала стали время от времени появляться подозрительно чистые, прямые и широкоплечие мужики, все молодые, но со степенными бородами и волосами, расчесанными на прямой пробор. Такие красавцы, что, право, порадовали бы наших славянофилов.

С собой они выносили разный строительный материал – опиленные бревна, доски, веревки, причем в таких количествах, что мой подвал столько просто не вместил бы. Еще таскали разные железные детали, назначения которых я не понимал, и всякий инструмент – топоры, молотки и пилы.

Между моей усадьбой и липовой аллеей, которую я вам уже описал, имеется небольшой пустырь, где когда-то давным-давно были разбиты французские клумбы. От них не осталось уж и следа.

Похожие на переодетых гвардейцев мужики сносили строительные принадлежности именно сюда – и за самый краткий срок построили в этом месте вместительный сарай с дверьми почти во всю ширину. Работали они так хорошо и споро, что я хотел даже попросить их нарубить мне дров за ведро водки, но возможности такой не представилось. Мужики не слонялись по усадьбе без дела – отработав свое, они бесследно исчезали в подвале.

Построенный ими сарай был необычен – его огромные двери не открывались на петлях, а отъезжали в стороны на маленьких колесиках, катящих по деревянной рельсе. Я подобное прежде видел лишь в одном амбаре на Волге, где так было устроено возле причала с баржами, чтобы не мешать проезжающим телегам.

– Что это за амбар? – спросил я Капустина, когда тот поднялся ко мне на балкон, чтобы махнуть стопочку (они с Карманниковым делали это довольно часто, о чем я еще расскажу).

– Это, Маркиан Степанович, не амбар, а ангар.

– А что такое ангар?

– Это тоже своего рода амбар. Но особый. Для летательных аппаратов-с.

– Зачем ему такие огромные двери?

– Чтобы прошли крылья-с.

Я заметил, что Капустин в разговорах со мной добавляет это присяжно-поверенное «-с» к некоторым словам, обычно невпопад. Видимо, чтобы вызвать во мне доверие, он старался говорить как человек нашего времени, не вполне точно зная, как люди у нас говорят.

Поняв это его намерение, я стал наблюдать его внимательно, и увидел, что в разговоре он всегда в точности копирует мои жесты – чешет ухо, морщится, и так далее. Наверно, он хотел сойти таким образом за своего. Результат, однако, оказался обратным – я стал относиться к нему еще более настороженно.

– А велики ли крылья? – спросил я.

– Скоро увидите…

Двери амбара, однако, все время держали приоткрытыми только самую чуточку, чтобы из дома можно было проносить всякие детали и материалы.

Назначения деталей я большей частью не понимал, но глядеть все равно было интересно: какие-то легчайшие по виду рейки вроде тех, что идут на дранку, мотки проволоки, детали из дерева, похожие на части арфы, металлические опоры, несколько колес с блестящими спицами…

А однажды пронесли закрытый тканью таинственный механизм, про который Капустин сказал, что это компактная паровая машина, и ее вполне можно было бы построить в наше время на имеющихся у нас заводах, будь люди чуть поумнее.

Иногда, глядя на переодетых мужиками check’истов, таскающих всякую таинственную всячину в этот амбар, я думал совсем странное и дикое – а не злоумышляют ли они, часом, на Государя? Не окажусь ли я невольным их сообщником?

Но, чуть поразмыслив, я пришел к выводу, что рядом нет ни железной дороги, по которой ходит царский поезд, ни пристани, где может пристать корабль с Его Величеством, так что для злоумышления на Высочайших Особ наша глушь подходит мало.

В амбар, где шла работа, я решил не ходить, пока не позовут. Зато я с интересом наблюдал за чертями, которые сделались особенно отчетливо видны, когда из города доставили две коробки ямайкского рому.