Все мы врём. Как ложь, жульничество и самообман делают нас людьми - читать онлайн книгу. Автор: Бор Стенвик cтр.№ 53

Именно Англия впервые открыла для своих граждан возможность социальной мобильности, однако доступна она была далеко не всем. Наиболее значительные препятствия были обусловлены экономическим фактором и практическими затруднениями, а кроме того, существовали и общественные сложности. Конечно, некоторым манерам поведения вполне можно обучиться, а вот личностные характеристики, такие как речь, акцент и язык тела, освоить намного труднее. Клиентами школ благородных манер были те, кому хотелось проникнуть в высшее общество, чаще всего среди них встречались девушки, рассчитывающие на выгодный брак. Неслучайно именно английский писатель Бернард Шоу впоследствии написал комедию «Пигмалион» о цветочнице, которую подобные занятия сделали неотличимой от дамы из высшего общества. Позже по мотивам пьесы был создан мюзикл «Моя прекрасная леди», а еще позже снят фильм, главную роль в котором сыграла Одри Хепбёрн. В фильме появляется дополнительный персонаж — профессиональный эксперт по разоблачению самозванцев.

Основная идея эссе «Искренность и подлинность» заключается в том, что оба эти понятия существуют только в определенном историческом контексте. Честность древних героев, таких как Ахиллес, Беовульф и Авраам, никто под сомнение не ставил. По отношению к ним это понятие неприменимо. В XVI и XVII веках аристократическая иерархия стала более подверженной изменениям, что породило множество литературных произведений, основной темой которых было притворство. Нечто подобное случилось ранее в Древней Греции, где социальная мобильность отражена в трагедиях, посвященных искренности и притворству.

По мнению Триллинга, важность такой темы, как искренность, связана с человеческим осознанием общественного устройства. Во времена раздробленности взаимодействие между представителями различных социальных слоев было очень слабым, однако рост городов привел к появлению такого сложного и неоднородного понятия, как горожане. Люди получили возможность оценивать представителей других классов, а ученые начали выносить свои суждения относительно общественных законов. Тема искренности получила новое звучание: теперь это понятие характеризовало не только человеческие взаимоотношения, но и мнение людей друг о друге. Как только у людей появилась возможность взглянуть со стороны на ту или иную общественную группу, они стали объяснять поведение и образ жизни представителей этой группы. Почему они ведуг себя так, а не эдак? Каковы их истинные мотивы? И почему к данному классу могут принадлежать лишь они?

Французскому драматургу Мольеру, посвятившему всю свою жизнь театру, пришлось взять псевдоним, чтобы не порочить доброе имя отца. «Мещанин во дворянстве» (Le bourgeois gentilhomme) — так называется одна из его пьес, главный герой которой — богатый мещанин, страстно желающий называться благородным господином (gentilhomme). Однако его мечтам так и не суждено сбыться. Удивительно, но во второй половине XVII века мещанство действительно стало классом зажиточным и влиятельным, а аристократия обеднела. Ту эпоху можно назвать временем парадоксов и социальной сатиры.

Самая известная комедия Мольера — «Мизантроп». Ее главный герой Альцест отвергает всякое притворство и рьяно защищает искренность. Он отказывается жить по великосветским правилам, однако собственных ошибок не замечает и не понимает, что его возлюбленная, красавица Селимена, — особа крайне ограниченная. Жанр пьесы — комедия, а объектом шуток становится Альцест с его упрямством и возвышенными идеалами. В конце концов он вынужден удалиться в изгнание. Но, как отмечает Триллинг и некоторые другие литературоведы, Альцеста можно считать также персонажем трагическим, по-своему величественным в своей бескомпромиссности. Единственное, чего Альцесту недостает, — это чувство юмора.

Мое поколение часто называют поколением шутников. Для тех, чья юность пришлась на 1990-е, культовым стал фильм «Реальность кусается». В самом начале фильма главная героиня, которую играет Вайнона Райдер, приходит на собеседование, где ее просят дать определение иронии, но она совершенно теряется и не знает, что сказать. Позже она задает тот же вопрос герою Итана Хоука, гранж-музыканту и бездельнику, и тот отвечает: «Это когда говоришь ты одно, а имеешь в виду что-то прямо противоположное».

Авторы фильма явно хотели продемонстрировать, что герой Хоука невероятно сообразительный, однако смею заметить, что его определение иронии довольно простое, так как подразумевает, что у высказывания может быть лишь одно значение. Лайонел Триллинг отмечает, что Мольер высмеивает искренность Альцеста, но в то же время герой явно вызывает у драматурга симпатию. И это пример более сложной иронии, которая допускает, что иронизирующий может одновременно руководствоваться двумя совершенно противоположными идеями. Подобный вид иронии предполагает более глубокое понимание персонажа и исключает однозначное осуждение его.

По мнению Триллинга, в определенный момент на смену искренности пришла подлинность — именно это понятие стало общественным идеалом. В качестве доказательства своего утверждения Триллинг вновь приводит совет Полония Лаэрту: «Тогда, как утро следует за ночью,/Последует за этим верность всем». Судя по этому высказыванию, искренность воспринимается как некий договор. Основная цель — верность всем, а верность себе — лишь средство ее достижения. Психолог Рой Баумейстер тоже отмечает, что одна из основных проблем, поднимаемых в литературе XVI века, — искренность окружающих, а честность по отношению к самому себе волнует писателей значительно меньше. Со временем ситуация изменилась, подлинность заняла место основного общественного идеала, и главной целью героев стала их внутренняя честность. Насколько ты честен с окружающими, больше не важно, главное — тебе самому известно, кто ты такой.

В философском диалоге Дени Дидро «Племянник Рамо» мы не только знакомимся с подобной, намного более сложной иронией, но и встречаем героя, который необычайно напоминает музыканта-бездельника из фильма «Реальность кусается». Этот философский диалог был написан в 1760-х годах и, несмотря на то что при жизни автора не был опубликован, оказал значительное влияние на западную философию. Текст рукописи был переписан и тайком вывезен из Франции в Россию. В 1803 году он попал к Гёте, который перевел диалог на немецкий. Впоследствии на этот текст неоднократно ссылались Шиллер, Гегель, Маркс и Фрейд.

Участников диалога автор называет «я» и «он». Отдаленный прототип последнего — племянник композитора Рамо, современник Дидро. Возможно, персонаж действительно несколько напоминает реального человека, однако для автора «он» важен именно как тип. Герой диалога сетует, что вынужден пресмыкаться и подхалимничать ради того, чтобы выжить в обществе. Такой персонаж часто выводится и в современных фильмах и книгах: творческий молодой человек, которому приходится трудиться на дядю, чтобы заработать на кусок хлеба, хотя на самом деле он мечтает создавать свою гениальную музыку.

Впрочем, отличие, пожалуй, имеется: племянник вовсе не претендует на роль непризнанного гения и отрицает собственную исключительность. Он не отказывается идти на компромисс с обществом и учится играть по его правилам, прекрасно понимая, что в противном случае ему прядется туго. Конечно, поведение его геройским не назовешь, зато ему хватает смелости признать себя трусом и лицемером. Подобная позиция получила впоследствии развитие в трудах других европейских философов. В XIX веке Гегель заметил, что развиваемые им, Гегелем, диалектические идеи можно продемонстрировать на примере этого персонажа с удивительной наглядностью: ирония, с которой племянник Рамо вынужден воспринимать собственную жизнь, позволяет ему оценивать ее объективно. Он отказывается подчиняться правилам, но в открытую собственного несогласия не выражает, ограничиваясь внутренним бунтом. Благодаря своей лицемерной двуличности, называемой Гегелем «Героизмом лести», персонаж диалога оказывается единственным, кто способен видеть объективную действительность. Первый шаг к освобождению — признать, что ты в плену. Следовательно, племянник Рамо продвинулся дальше Альцеста, который собственного лицемерия не сознает.