Правда о штрафбатах. Как офицерский штрафбат дошел до Берлина - читать онлайн книгу. Автор: Александр Пыльцын cтр.№ 45

И вдруг услышали завязавшийся бой на другой окраине села. Это была именно та боевая часть батальона со штабом, с которой у нас было утрачено соприкосновение. Они обошли озеро слева и подоспели как раз вовремя. И теперь, уже силами всего, правда, несколько поредевшего, нашего штрафбата, противник был выбит из села.

Результатом столь напряженных, почти беспрерывных, выматывающих силы попыток догнать убегающего врага, не дать ему опомниться и хорошо закрепиться стала заметная физическая усталость воинов. И если физические силы стали заметно ослабевать, то боевой дух сохранился и именно он взбадривал нас. Понятно было и то, что если мы на какое-то время замедлим преследование, то потом это может обернуться большими нашими потерями при преодолении хорошо укрепленных рубежей противника.

После того как фашисты были выбиты из села Тур, наши подразделения, преодолев довольно широкую полосу густого леса, вышли на совершенно сухой, с твердой почвой участок местности, на несколько километров открытый со всех сторон. Так как гитлеровцы опять от нас оторвались и их заслону здесь спрятаться было негде, наши взводы снова свернулись в колонны. Колоннами, конечно, идти по дорогам легче и быстрее. И вот тут нас поджидал сюрприз, подготовленный отступающими фрицами. По одной из дорог, ведущей из села Тур на Хотислав (наше новое направление), двигался первый взвод нашей роты в качестве передового охранения. И вдруг в этой группе прогремел взрыв. Это подорвался один боец на мине, установленной отступающими.

Командир роты вызвал меня на место взрыва (в роте я уже считался «специалистом» по минам), и мы обнаружили еще несколько плохо замаскированных мин. Видимо, устанавливали их впопыхах. Наверное, передовое охранение от взвода Димы Булгакова, занятое наблюдением за возможным появлением противника, не обращало должного внимания на саму дорогу, что и привело к этому трагическому случаю. Срочно об этом доложили в штаб батальона, из винтовочных шомполов соорудили щупы, и движение возобновилось. Теперь уже наблюдение велось и вперед, и под ноги. Правда, больше минированных участков не встречалось, но урок был усвоен и, конечно же, темп движения еще более снизился.

Однако это был не единственный сюрприз на этом открытом участке местности. Неожиданно в небе возникла довольно значительная группа немецких истребителей – «мессершмиттов» с крестами на крыльях и фюзеляжах. Они на малых высотах, на бреющем полете обстреляли нас. Быстро рассредоточившись, мы практически избежали серьезных потерь. Конечно, бойцы вели хаотический огонь по «мессерам», но, к сожалению, безрезультатный.

Не успела скрыться эта группа фашистских стервятников, как мы услышали надсадный гул моторов, и заметно выше в небе появилась вторая волна самолетов, более крупных, наверное, бомбардировщиков. Как подсказывали бывшие авиаторы, то были «хейнкели» и «юнкерсы». Вскоре стало отчетливо видно, как с них вниз посыпались какие-то разной конфигурации предметы, стремительно увеличивающиеся в размерах по мере приближения к земле. Я впервые попал под бомбежку, однако опытные офицеры и штрафники сразу определили, что это бомбы, но вместе с ними к земле приближались и какие-то длинные предметы, делая круги в воздухе и издавая леденящие душу звуки. Оказалось, что для устрашения немцы сбрасывали обрезки рельсов, швеллеров и всякое другое железо, даже продырявленные металлические бочки. Все это, приближаясь к земле, порождало какие-то невообразимые вой и свист, от которых становилось, может быть, даже страшнее, чем от самой бомбежки.

Бомбы были и осколочные, и фугасные, вздымающие высокие султаны разрывов. Среди них падали и «бомбы-лягушки» – кассетные бомбы, содержащие в себе много мелких то ли бомбочек, то ли гранат, разлетающихся при взрыве по большой площади и взрывающихся при этом. Почему их называли «лягушками», не знаю, может, из-за странного звука их разрыва, то ли «крякающего», то ли «квакающего». А может, и по другой причине? Такие же «лягушки», как рассказывал Семен Иванович Петров, мой заместитель, и как действительно оказалось позже, обычно нашпигованы всякого рода привлекательными предметами, в виде детских игрушек и даже макетов обыкновенных пистолетов, начиненных взрывчаткой и взрывающихся при прикосновении к ним. Это нас просветили бойцы, бывшие боевые офицеры, уже сталкивавшиеся с такими «сюрпризами».

Задержали нас эти налеты, но тем не менее мы приближались к селу Хотислав, на пути к которому пришлось преодолеть две реки, оказавшиеся сравнительно маловодными (больше месяца стояла сильная жара и без дождей!), и гитлеровцы, видимо, не успели укрепиться на них. Поэтому они опять ограничились заслонами, которые, открыв огонь и заставив нас развернуться в цепь, вскоре покинули свои позиции. На этом рубеже снова попробовали налететь на нас «мессеры», но их отогнали наши краснозвездные «ястребки», встреченные дружными криками «ура!».

Мне здесь впервые довелось увидеть воздушный бой так близко. Правда, он оказался коротким, так как хваленые немецкие «асы» сразу ретировались, как только один из стервятников загорелся, упал и взорвался.

Форсирование этих рек прошло без особых трудностей, вброд, и уже к вечеру село Хотислав мы прошли с ходу, не встретив в нем немцев. Нужно сказать, что многие села, поселки, деревни были как-то неправдоподобно похожи друг на друга: у всех одна и та же участь – либо разбомблены, либо сожжены фашистскими «факельщиками», сжигавшими хаты вместе с людьми. Таким оказался и Хотислав. Это уже более 60 лет спустя, когда нам довелось с санкт-петербургской делегацией общества «Знание» посетить печально знаменитую белорусскую Хатынь, то там, на мемориале, увидели стелу, на которой написано, что фашисты сожгли в Белоруссии вместе с жителями 186 деревень!

Развивая успех, батальон продолжал движение, в котором нашей роте было определено направление на шоссе севернее села Олтуш. Когда наша рота за ночь приблизилась к шоссе, ведущему на Малориту и Кобрин, немцы оказали нам сильное сопротивление. Во всяком случае, рано утром, перед атакой, довелось здесь и минометчикам нашим показать свое мастерство стрельбы. Их мины ложились точно на вражеские позиции за дорожной насыпью. Это было похоже на артподготовку перед атакой, хоть по интенсивности не такую, к каким мы привыкли.

Команда, поднявшая роты в атаку, и мощный бросок к шоссе фактически не дали убежать большинству оборонявшихся, и их добивали в рукопашной. Не буду описывать детали этой схватки, скажу только, что она была острой, жестокой. Фашисты были, казалось, ошеломлены яростью, с какой бросались на них наши бойцы. Мог бы попытаться описать впечатление от этой рукопашной схватки, но едва ли сделаю это так образно, как сделала замечательная поэтесса-фронтовичка Юлия Друнина, обидно рано ушедшая из жизни, не выдержав трагедии ликвидации Советского Союза кучкой предателей-политиканов.

Кто говорит, что на войне не страшно,

тот ничего не знает о войне.

Я только раз видала рукопашный,

Раз наяву… И сотни раз во сне!

А нам приходилось вступать в рукопашные бои за время войны не один раз. И снились они нам еще долгие-долгие годы…

Итак, немецкий заслон на этот раз был, кажется, разгромлен. Но сразу же после того, как бой затих, мы услышали шум моторов. Подумалось, что сейчас из-за леса, что был невдалеке от шоссе, выскочат танки и нам придется туговато. Однако шум этот постепенно угасал, удаляясь, и вскоре совсем стих. Тут и пришла разгадка, почему этим заслонам удается так быстро уходить от преследования. Они же отрывались от нас на машинах! Вот бы танков нам! Но танки, естественно, избегали болотистых мест и теснили врага на других участках и направлениях.